Дело рыжеволосой непоседы - Эрл Стенли Гарднер

– Ваша Честь, – сказал, нависая над столом, ГамильтонБергер, – эта ситуация из тех, которые трудно предвидеть… если нет опытасудебных разбирательств в компании с этим вот уважаемым, – это слово прокурорвыделил саркастической интонацией голоса, – защитником. – И Бергер свиреподернул подбородком в сторону Мейсона. – Я хотел бы попросить суд о перерыве…

– Никаких перерывов, пока эта женщина не вернется в зал и неподчинится требованию суда, – заявил судья. – Суд…

Киппен оборвал себя на полуслове, потому что дверьраспахнулась и в зал влетела Хелен Чейни, за которой следовал бейлиф.

– Приведите эту женщину сюда! – приказал судья бейлифу.

Хелен Чейни провели по проходу между рядами к судье.

– Закройте дверь! – распорядился судья. – Те, кто такинтересовался тем, что происходит за дверью, пусть там и остаются. Запритедверь и никого не пускайте. – Он повернулся к Хелен Чейни. – Как же так, миссЧейни? Суд предлагает вам исполнить ваш гражданский долг, дать свидетельскиепоказания, а вы со всех ног бежите из зала?

Актриса неуверенно покосилась на Мервина Олдрича, затемснова перевела взгляд на судью.

– Вы что, не слышите меня? – спросил судья.

– Слышу, – тихо ответила она.

– Ну вот, уже кое-что, – кивнул судья Киппен. – По крайнеймере, вы не пытаетесь меня обманывать. Почему вы хотели сбежать из зала суда?

– Потому что не хочу быть свидетелем.

– А почему вы не хотите быть свидетелем?

– Потому что, боюсь, начнется шумиха вокруг моего имени. Я…

– Чего вы хотите и чего не хотите – ваше личное дело, –сказал судья. – Суд защитит вас и проследит за тем, чтобы вопросы, задаваемыевам, были только по делу. Займите место свидетеля, поднимите правую руку идайте клятву говорить правду и только правду, ничего кроме правды. Я хочу,чтобы вы отвечали на задаваемые вам вопросы полно и откровенно. Вам всепонятно?

– Да, сэр.

– Называйте меня «Ваша Честь».

– Да, Ваша Честь.

– Ступайте туда и поднимите правую руку.

Хелен Чейни подняла правую руку, принесла присягу и села вкресло свидетеля.

– А теперь, – сказал судья Киппен, – суд собираетсядопросить свидетельницу. Суд просит и обвинение, и защиту не вмешиваться вдопрос за исключением тех случаев, когда возникнут юридически обоснованныевозражения по существу задаваемых свидетельнице вопросов. Суд предупреждает,что будет пресекать все протесты, касающиеся формальной стороны дела, иботвердо намерен докопаться наконец до сути. Итак, мисс Чейни, вы слышалипоказания мистера Олдрича?

– Да, Ваша Честь.

– Насколько я понимаю, мистер Олдрич дал вам револьверсистемы «кольт», который очень похож на оружие, проходящее по этому делу какматериал для идентификации под литерой «А».

– Да, Ваша Честь.

– И где сейчас находится это оружие?

– Я… я…

– Где оно? – рявкнул судья Киппен.

– Здесь, – пробормотала она. – У меня.

– Что вы хотите этим сказать?

Она показала на сумочку.

– Револьвер заряжен?

– Да, Ваша Честь.

– Почему вы таскаете с собой заряженное оружие?

– Для самозащиты.

– У вас есть разрешение на ношение заряженного оружия?

– Я… Мистер Олдрич сказал мне…

– Я не спрашиваю вас о том, что сказал вам мистер Олдрич. Яспрашиваю, у вас есть разрешение на ношение заряженного оружия?

– Нет, сэр.

– Бейлиф, – повернулся судья к судебному приставу, –займитесь свидетельницей. Заберите револьвер из ее сумочки и разрядите его.Зачитайте его номер для протокола, чтобы не возникло недоразумений. Прикрепитек нему этикетку, на которой укажите, что это материал для идентификации подлитерой «Д». Пока вы будете заниматься этим, суд приобщит к делу в качествевещественного доказательства второй револьвер, обозначенный нами как материалдля идентификации под литерой «А». Пора наводить порядок во всем этом хозяйстве.

– Надеюсь, суд обратит внимание на мое возражениеотносительно этого последнего вашего шага? – осведомился Мейсон.

– Суд обращает внимание на ваше возражение и отклоняет его,– резко ответил судья. – Мы собираемся придать обоим револьверам статус вещественныхдоказательств и обеспечить им надлежащий присмотр, чтобы воспрепятствовать вдальнейшем какой бы то ни было подтасовке улик.

Судья хлестнул адвоката сердитым взглядом. Мейсон лишьвежливо улыбнулся в ответ.

– Секретарь! – повернулся судья к судебному клерку. –Зачитайте вслух номер револьвера, который проходил ранее по делу как материалдля идентификации под литерой «А», а сейчас является вещественнымдоказательством под той же литерой.

– Номер 17475-LW.

– А теперь – номер револьвера, только что изъятого судебнымприставом из сумочки свидетельницы и зарегистрированного как материал дляидентификации под литерой «Д».

– Номер 17474-LW.

– Хорошо, – сказал судья Киппен. – Оба револьвера приобщенык материалам дела в качестве вещественных доказательств и с этой минутынаходятся под присмотром суда. Любой, кто прикоснется к ним без разрешения,будет привлечен к ответственности за оскорбление суда. Хватит с нас подтасовоки подмен, больше мы этого не допустим. Мистер Редфилд, суд передает это оружиевам. Я хочу получить от вас полный отчет завтра утром, в десять часов, когда мыпродолжим заседание. И вот еще что. Пока не займете место свидетеля, несообщайте о результатах экспертизы никому, кроме ваших ассистентов, без чьейпомощи вам, разумеется, не обойтись, но и их вы тоже обяжите хранить всюинформацию в секрете. Я не хочу, чтобы дело взяли на откуп газеты. Я понимаю,что события сегодняшнего судебного заседания вызвали острый интерес угазетчиков. Теперь они раздуют все, что окажется с ними связано. С этим ничегоне поделаешь. Но я со всей определенностью собираюсь взять под строжайшийконтроль дальнейший ход событий в этом процессе. Поэтому требую от вас недопустить ни малейшей утечки информации. Вы не должны говорить о результатахэкспертизы никому – ни защитнику, ни лицам, с ним связанным, ни… Да-да,совершенно верно, обвинения это касается тоже.

– Но, Ваша Честь, – запротестовал окружной прокурор, – наобвинение возложена обязанность вести дело, и мы считаем, что мистер Редфилд,как свидетель обвинения…

– Меня не интересует, что вы считаете, – оборвал его судьяКиппен. – События приняли столь серьезный оборот, что нужно приниматьадекватные меры. Суд понимает, что утаить что-либо от прессы – задачанеблагодарная, но не простит даже малейшей утечки информации из лабораториимистера Редфилда до десяти часов утра, когда возобновится заседание.