Смертию смерть поправ - Евгений Львович Шифферс

и времени все обсудить нет, да и голова не та. Ты мне скажешь, что думают всерьез и в молодости, и пытаются установить связи, но не так, Ника, не так, как старики. Словно торопит кто-то перед смертью, хотя бы перед смертью немного улучшить мозги. О, я выгляжу смешной старой толстой женщиной-философом, которая поняла, наконец, что газ удобнее керосина, я знаю это, Ника, и мне обидно. Неужели, Ника, чтобы ты мог сидеть и щелкать на машинке, хорошо щелкать, как это видно по стрекоту из комнаты, неужели, Ника, чтобы ты смог спокойно все взвесить в мире, тебе ОБЯЗАТЕЛЬНО надо было ЗАПЛАТИТЬ так, как заплатил ты?

95.

Слушает монолог СОСЕДКИ тихий двор за окном.

96.

Слушает-качает головой китаец-чайник.

97.

Слушает СТАРИК.

98.

СОСЕДКА Неужели, пойми меня, Ника, я очень серьезно спрашиваю тебя, неужели, чтобы ты смог так относиться к Ленточке, как сейчас, чтобы ты мог так много давать ей, как сейчас, неужели, Ника, все, все должно было случиться? Неужели нужно было так скрутить жгутом наши семьи, чтобы новые, которые идут за нами, познали иное, чем мы? Вот ты кивнул головой, Ника, я рада, потому что думаю так и сама. Что ты там пишешь, а?

99.

СТАРИК пишет что-то в своей записной книжке. СОСЕДКА склоняется через плечо и читает вслух, следя за рукой СТАРИКА. Вот, что СТАРИК написал, а СОСЕДКА прочла кастрюлям, китайцу-чайнику и оставшимся висеть трусикам и майкам ЛЕНТОЧКИ: «Каждый человек имеет возможность из человека, как вида, превратиться в человека, как ценность. Каждый должен пройти ИСПЫТАНИЕ, кто бежит его, тот смешон, кто не выдерживает его, тот должен быть понят и прощен, кто выдержит, узнает счастье при жизни, в свой срок».

100.

СОСЕДКА Ого, Ника, ты просто вещаешь истины, да еще какие, и как спокойно, это что — от общения с машинкой? А как быть с моим мужем, как быть с торговцами, которые стали фашистами, как быть с самим собой, а? Как быть с пианино?

Как понять, что настоящее обязательно станет прошлым, которое не даст покоя в старости? И что будущее станет настоящим? Что ты тычешь в меня пальцем и киваешь головой?

Ты говоришь, что Я поняла?

СТАРИК кивает головой.

СОСЕДКА Ой, не смеши меня, Ника, так выходит, что я счастлива, успела в срок, а?

СТАРИК кивает головой.

СОСЕДКА Я смеюсь и плачу, Ника, ты сходишь с ума от одиночества, старик, или ты так решил развлекаться? Выйдет ли, а, Ника? И еще вот что я тебе скажу, мой старый сосед.

Помнишь, ты стал вешать на дверях табличку: я — немой, но не глухой.

Помнишь? Помнишь, после чего ты стал это делать? Вижу, что помнишь. Ты стал это делать после того, как к тебе пришел СОЛДАТ, с поручением от моего мужа, который решил, что раз ты не можешь говорить, то и со слухом у тебя дела плохи, и стал громко и по нескольку раз повторять каждое слово этой истории, что уже через несколько минут я знала ее наизусть? Но ведь и ты, Ника, всегда знал и знаешь, что знаю я, как сделал над собой мой муж, но почему же, Ника, ты мне не рассказываешь этого, когда я тебя все спрашиваю и спрашиваю, правда ли, что мой муж донес на вас? Почему ты мне не скажешь, что правда, но он искупил, а? Хочешь показать мне все свое благородство, а? Отрицаешь все, и его подлость, и его правоту раскаяния, а? Но ведь это же бесчеловечно, Ника, бесчеловечно, ведь это же значит, что ты не МОЖЕШЬ или не хочешь его понять и простить, а? Это же не благородство, раз ты знаешь, что я знаю все о том, как он умер, ведь это не прощение, а вечное проклятие, Ника? Ника, я умоляю тебя, прости, скажи, ведь мой муж донес на вас?

101.

СТАРИК отрицательно качает головой. И тогда СОСЕДКА тихо, ни к кому не обращаясь, одиноко начинает скулить, вот так: А-й-яй-яй-ой.

СТАРИК смотрит на нее.

102.

Слышен ключ, который открывает дверь. Слышна веселая возня в прихожей. Потом на кухню, с ЛЕНТОЧКОЙ на плечах, входят СЫН соседки и его жена, — НОВЫЕ.

Они держат цветы, которые предназначены дяде Нике, бутылку шампанского, которую тут же открывают в его честь.

Пробка стреляет, все довольны, все пьют. Веселье. Слова, которые произносят в таких случаях, — произнесены. Улыбки, которые появляются в таких случаях, — появились. Горечь, которая также приходит, — пришла.

103.

СОСЕДКА накрывает им тут же на кухне обедать. Пришедшие моются, ходят туда и сюда, словом, делают огромное количество мелких и привычных движений, которых уж мы не замечаем, и перечислить которые задача непосильная. Наконец уселись за стол. Вкусно едят, — молодые милые люди; но мы узнали кое-что об их странных заботах о пианино, и потому выискиваем и выискиваем в них недостатки и фальшь, чтобы успокоиться, чтобы оправдаться их кричащей, вопиющей подлостью; зря стараемся, ничего в них такого нет, нормальные молодые люди, едят с удовольствием, потому что проголодались.

СТАРИК, немного погодя, уходит с кухни.

Глава двенадцатая

Первое письмо к Ирине

Ты знаешь, Ирина, твой Фома выпьет меня, утолит он свою ЖАЖДУ. Вот сейчас я выбрал минутку, когда он сидит с отчимом у костра, и решил, что отвечу тебе на твой вопрос, хотя и Фома задавал вопросы, и даже кричал мольбы, но не получал ответа, так же, как не получал их и я, но тебе я решил ответить, поэтому выбрал, украл у себя минутку, пока они там сидят, не глядя друг на друга, и твой писатель Фома читает вслух, выбрал минутку, хотя ты потом опять будешь упрекать меня, что я его не читал, не знаю, что и как он пишет; вот к чему я веду, я только сел писать тебе, как он, твой Фома, сразу перестал бормотать свою прозу, и притих, он хочет услышать, хочет узнать, что напишу я тебе, как я смею писать тебе, позабыв, убежав от него. Суди сама, КАК я могу ответить ТЕБЕ, чтобы не узнал он? Я честно хотел попытаться рассказать тебе, как сумею, конечно, потому что твой вопрос застал и меня врасплох, ты это знаешь, хотел объяснить, почему именно НАДЗ, а не Фома, узнала внове историю об ИЯСА, почему узнала дурная НАДЗ. Но Фома подбросил веток в огонь,