Смертию смерть поправ - Евгений Львович Шифферс

и подумал, что вот как смешно покачиваются вещи, туда и сюда. Соседи смотрят на НЕГО, и тоже вроде покачивают головами в такт детским вещичкам и взглядам.

73.

Потом ОН сразу кричит, зло и спасительно?

ОН Ну, рассказывайте, рассказывайте подробности, ведь вы даже не хотите скрыть, как вам этого хочется.

СОСЕДКА Мы ни в чем не виноваты, Ника.

ОН Я вас и не виню, а говорю, что можно начинать рассказывать подробности, я уже готов слушать.

СОСЕД Если можешь, не кричи так, Ника, мальчик очень на пуган.

МАЛЬЧИК Пусть кричит, ему так легче, я уже не боюсь.

ОН Хорошо, я не буду кричать.

СОСЕДКА Подробностей нет, Ника, какие уж тут подробности.

Ты знаешь, как ЭТО делается, вот так все и было.

ОН С некоторой даже скучной однообразностью, не правда ли, а?

СОСЕДКА Я понимаю, как тебе плохо, Ника, вернее, могу предположить, но мы не виноваты, Ника, ты обязан это понять, потому что нас слушает мальчик, пощади нас ради него.

ОН Я никого ни в чем не виню, кроме себя. Но я не могу, что вот вы, вы есть, а ее, ее — нет. Простите меня.

МАЛЬЧИК Дядя Ника, она сказала только, чтобы мы все помогали вам первое время, потому что вы ничего не умеете делать сами.

СОСЕДКА Еще она как-то тихо смеялась, и повторяла все время: интересно будет узнать, кто следующий? Это было ужасно, Ника.

ОН Не кричи, не кричи, я прошу тебя, хоть ты не кричи.

СОСЕДКА Это было ужасно, Ника, как юродивая, тихо смеется, и говорит, одно и то же: интересно, а кто будет следующий?

МАЛЬЧИК Мамочка, не надо плакать, дяде Нике и так тяжело.

ОН Пусть плачет, может быть, и я сумею, пусть поплачет.

МАЛЬЧИК Отпустите мне плечо, дядя Ника, мне немного больно.

ОН Так не вертись тут.

СОСЕД (подходит и обрывает веревку с бельем) Не могу смотреть, как все это качается.

МАЛЬЧИК Еще она сказала мне, чтобы я обязательно приходил играть на пианино, сейчас это особенно важно, сказала она. Этого я не понял.

СОСЕД Некоторые вещи можно не рассказывать.

ОН Нет, говорите все, говорите как можно дольше и подробнее, говорите же, говорите, только не молчите. СОСЕДКА Это она меня спросила, кто следующий, я знаю, что меня.

ОН подбирает белье с полу и укладывает его аккуратной стопкой на соседский стол, долго разглаживает вещички, потом откладывает в сторону мягкие и волглые-непросохшие.

Делает это с интересом, а мальчик начинает тихо и одиноко, ни к кому не обращаясь, удивленно скулить а-ай-яй-яй-ой.

ОН Уйдите, если можно, я хочу побыть один, а в комнату идти рано, я боюсь еще.

СОСЕДКА О чем ты, Ника?

ОН Я хочу побыть один, а в комнату идти еще рано, я еще боюсь.

СОСЕДКА Почему она спросила именно меня? Я же знаю, что это она говорила мне.

ОН Если можно, уйдите, а?

74.

Он сидит на кухне. Лезет в карман, курит. Слышно, как капает вода из крана. Курит, слушает воду, считает капли, ждет, когда сможет войти в комнату.

75.

СТАРИК входит на кухню, секунду смотрит на себя, каким он был, или каким запомнился, или каким ПРИДУМАЛСЯ, словом, смотрит на себя. Потом нагибается, поднимает оборванную соседом веревку, начинает наматывать ее на ладонь, сильно дергает, чтобы оторвать до конца.

ОН улыбается.

СТАРИК вместе с веревкой выходит.

ОН сидит еще некоторое время один, потом также встает и выходит.

76.

ОН залез на стул, а стул стоит на столе, все это ОН соорудил потому, что ЕМУ иначе не подвесить петлю к крюку, на котором висит славный абажур. ОН деловито возится у крюка, и только иногда, когда стул покачивается под ним, он пугается и хватается за крюк.

СТАРИК подошел и стал держать стул, чтобы ОН не упал, держать за ножку.

СТАРИК Смешно волноваться и бояться, что свалишься, в этакой ситуации.

ОН Да, ты прав, но это чисто рефлекторно, это не я, а тело боится упасть.

СТАРИК А ты не боишься?

ОН Упасть?

СТАРИК Ты хорошо держишься.

ОН Я стараюсь.

СТАРИК Интересно, ты и тогда был таким храбрецом, или только сейчас, а?

ОН Ты это о чем?

СТАРИК Так, пустяки. Ну, ты скоро кончишь возиться?

ОН Все готово.

СТАРИК Какие-нибудь речи, слова, записки?

ОН Зачем?

СТАРИК В этом есть свой здравый смысл.

ОН В чем?

СТАРИК А, пустяки. Ну, что, поехали?

ОН Поехали.

И СТАРИК выдергивает стул.

77.

СТАРИК держит стул обеими руками, слушает, как ОН хрипит сзади, отбивается СТАРИК от его НОГ, которые дергаются и бьют старика по щекам. Лицо СТАРИКА становится все злее и злее, СТАРИК закусывает губу и садится верхом на стул. Крюк не выдерживает, сыплется белая известка, и ОН обрывается, падает, на стол, а потом и дальше вниз.

78.

ОН лежит на полу, потный, усталый, вернувшийся. Тяжело дышит, не веря, кажется, что жив. Потом тихо и неуверенно поднимается на руки, потом садится на колени, веревка болтается на шее, как поводок, а ОН озирается по сторонам, затравленный, но и счастливый, похоже, как ОН озирался мальчишкой в сне СТАРИКА, когда сбежал от лиловых собак и собирался засыпать отца желтым песком, засыпать кошачьими лапами.

79.

СТАРИК зло смеется, потом вскакивает со стула, держит его на вытянутой руке, начинает пританцовывать по комнате, юродствовать, кривляться, выкрикивать смех и радость.

СТАРИК Ай, спасибо, ай, нашему потолку, ай спасибо, ай, спасибо, СЛУЧАЮ, который спас меня от смерти, ой, спасибо, спасибо тебе, крючочек, что ты так славно и НЕОЖИДАННО выпал, уж я думал, что я на небесах, ан-нет, на полу я лежу, на натертом вчера женою полу, и живой я лежу, ха-ха-ха, и живой, ух-ха-ха.

Ну, что же ты не подпеваешь мне, а?

ОН недоуменно и озабоченно проводит себе по шее, потом проводит ладонью у губ, — ладонь в крови. ОН долго ее рассматривает.

СТАРИК Ах, простите, ах, простите, я совсем забыл, что вы больше не сможете разговаривать, ах, простите. Но ведь вы не сможете разговаривать только с другими-с, а, не так ли, а с самим собой-с вы можете разговаривать, ведь думать-то вы можете, а?

ОН Врешь, я не знал, что крюк вырвется.

80.

СТАРИК остановился, очень осторожно поставил стул близко к СЕБЕ, который стоит на коленях, очень тихо и сосредоточенно спросил.