Молчи обо мне - Айя Субботина

Надежда на лучшее вырастает так стремительно, что я не успеваю от нее отбиться: воображение впитывает всю ее без остатка, отдавая взамен чудом выжившие потребности и мечты. Яркие сочные картинки, где мы будем счастливы втроем, где у меня снова будет заботливый мужчина, укутывающий пледом на крыльце уютного дома, наш сын — и все будет хорошо. Как в историях, где люди, спустя множество недопониманий, преград и обид, все-таки находят друг в друге мир и покой.

Сообщение короткое и, по сути, очень в его стиле: «Хватит мне названивать, иначе на хрен заблокирую! У меня работа!»

Очевидно, что оно адресовано не мне. Видимо, той, «бывшей, которой он помогает». Исключительно по доброте душевной.

Первое желание — сделать обратную отправку и написать какую-то гадость в ответ. Я живой человек, я брошенная женщина, которая не понимает, почему ее бросили, и я имею право на злость и ободу, и мне не хочется корчить из себя крутую бабу, которой на все плевать, потому что это против моей природы. Я живая, настоящая, из плоти и крови, и сейчас я истекаю ею, потому что открылась старая рана.

Но…

Мне вдруг как-то разом становится очень-очень тихо. Словно от контузии. Словно выключили сразу всю. Я даже не очень соображаю, куда бреду в темноте пустой квартиры — просто позволяю телу включить «автопилот».

Принимаю душ.

Чищу зубы.

Переодеваюсь в пижаму и забираюсь под одеяло.

А потом, как героиня Алферовой в «Москва слезам не верит», завожу будильник на час раньше.

Лучшее собственными глазами увидеть рассвет своей новой жизни.

У меня жуткое похмелье. Просто долбаная классика жанра, при которой под черепушкой и барабаны всех калибров, и тромбоны, и контрабасы, и всякие дудки-свистелки, и вся эта какофония просто сводит с ума.

Зачем же я вчера столько выпил? Я же знаю меру и обычно подстраховываюсь перед грандиозной пьянкой, закидываясь «правильной» фармакологией, чтобы продержаться дольше остальных. Но вчера не сработали ни тормоза, ни тревожные звоночки, когда я уже реально конкретно поплыл. Я продолжал поддерживать компанию своих окольцованных друзей-товарищей, которые на все лады делились «прелестями» семейной жизни. И получилась какая-то тупая хрень, потому что хуево было им, а напивался я. Правда, был далеко не первым, в чьей башке «потушили свет».

Я кое-как выбираюсь из кровати, хоть каждое движение поднимает в животе адскую смесь из выдержанного туеву хучу лет коньяка, виски, текилы и рома. Водку мы, как люди интеллигентные, не пили, а то бы я попросил прямо как есть уложить меня в гроб и похоронить.

Выпиваю аспирин и какие-то круглые шайбы противопохмельных средств, забираюсь в ванну и на полную мощность врубаю холодную воду. Сначала хреново, но потихоньку прихожу в норму. Хоть в моем случае «норма» — это когда из расстроенного оркестра в башке пропадают хотя бы дудки.

Что вчера было?

Я падаю на кровать и какое-то время пытаюсь воскресить в памяти разговоры вчерашнего вечера, поймать грань, после которой уже ничего не помню. Сначала мы просто трепались «за жизнь»: обсуждали своих женщин, а мои товарищи — детей, тещу, отсутствие бабла и заебы на работе. Потом перешли к вечному: как совместить жену и любовницу, и когда лучше избавляться от последней. Потом мне начала названивать Светка, потом Марина — моя теперешняя «женщина», и я не помню, послал ли их обеих или только одну? Надеюсь, что обеих, потому что меньше чем за месяц красивая длинноногая блонди умудрилась сделать то, чего до этого не удавалось почти никому — я стал женоненавистником. А как хорошо все начиналось: красавица без претензий, еблива до безобразия и вполне вписывалась в мой женский_бюджет. Но уже через неделю начались заебы: «Хочу познакомиться с твоими родителями, почему ты не показываешь меня друзьям, ты меня стыдишься…»

В общем, вчера на мужских посиделках мне тоже было, о чем рассказать.

Я беру телефон, моргаю, чтобы навести резкость. Куча неотвеченных вызовов: от матери, от Светки, от Марины, от кого-то по имени «Аня». Что за Аня? У меня Ань было как грибов после дождя, которая из них вспомнила обо мне в час ночи? Со скрипом, но вспоминаю, что за Аня: стриптизерша из ночного клуба, куда мы закатились выпить «на коня». Мы обменялись номерами после «привата» в ее исполнении, но видимо танец был так себе, раз я ни хрена не помню. Поэтому без сожаления удаляю номер: в жопу Аню.

И Марину тоже в жопу, потому что от нее целая цепочка сообщений с угрозами «ты козел!», «урод» и «подруги меня предупреждали!». В последнем она, не стесняясь крепких русских, посылает меня на хуй и самоуверенно стращает тем, что не простит, даже если я приползу на коленях с миллионом роз в зубах. Ну и ладненько, одним геморроем меньше. Ее номер я на всякий случай блокирую. От Светки почти тоже самое и почти в тех же словах, но она слишком хорошо меня знает, чтобы уходить, громко хлопнув дверью. Хотя бы в этом я ее неплохо выдрессировал: хочешь и дальше быть моей «боевой подругой» — фильтруй базар. Потому что даже при всех ее постельных талантах она начинает заебывать. И я избавлюсь от нее, потому что не трогает ни сердца, ни души — справедливости ради, никто не трогал и вряд ли что-то изменится в ближайшее время — как только найду более покладистую замену. От Светки в последнее время даже секса уже не особо хочется, трахаю скорее по инерции, когда она в очередной раз что-то просит и охотно высказывает благодарность.

Мы просто играем по правилам: я ее содержу, а она у меня для нескучного секса. Впрочем, уже все-таки скорее скучного.

Последнее, на что обращаю внимание, удаляя ненужные цепочки сообщений — мое собственное, отправленное абоненту «МДЖ». Хрен знает почему не подписал ее в телефоне именем. Я что, написал ей вчера? Да, черт, написал. Первую секунду в груди неприятно ёкает от мысли, что же такое я мог написать Жене, когда мой мозг уже не контролировал тело. Вроде не мог ни в любви признаться, ни грубостей наговорить — не было повода. Перечитываю и не сразу понимаю, что и к чему я писал. Только через пару секунд доходит, что просто ошибся, потому что ровно на одну строку выше «МДЖ» у меня записана Светка — «Мадам Брошкина». Она всегда сатанеет, когда так ее называю, но мне так понятнее и удобнее. Свет у меня будет еще до хрена, не нумеровать же их, в самом деле.

Женя не ответила. Очень в ее характере: проглотить и молчать.

Или просто увидела мое имя и удалила, не читая?

Я бреду делать кофе и непроизвольно ловлю себя на мысли, что подсчитываю недели с нашего расставания. Прилично, кажется, полтора месяца точно. Был практически уверен, что она не сдастся и даже после моей категоричности напишет и попытается все исправить. Она всегда старалась за нас обоих, всегда была мягкой, где необходимо, уступчивой, податливой. И всегда смешно смущалась, если я подталкивал ее к сексуальным экспериментам в постели. Но никогда не говорила «нет», отдавалась так жадно, что даже сейчас от одних только воспоминаний у меня тянет внизу живота.