Град Камен. Путешествие в Китеж - Николай Морохин

Рядом с марийскими священными рощами на нижегородской земле обычно соседствует вода. Чаще это источники. В поселке Васильсурск, стоящем на берегу Волги, главная марийская святыня, – это, пожалуй, именно сам ключ, который называется Супротивный, а не дубрава вокруг него. Почитаемыми становились и места природных катастроф. Это заметил исследователь, работавший в начале ХХ века, Иван Зыков. Он писал, что возле Сернура в Марий Эл буквально на глазах людей в конце XIX века неожиданно образовалось в результате карста глубокое озеро. И оно тут же стало местом поклонения. Между прочим, один из главных мотивов Китежской легенды – это именно провал земли.

А вот еще предание: «Марийцы вроде бы со старопрежних пор этими землями владели и деревни их по всей округе располагались. Но вот прошло какое-то время, и явились сюда к Светлояру с самой Московии русские князья, да не одни, а с попами. И стали они тут свои порядки наводить. Марийцам было приказано уйти со своих старых мест подальше в леса, в неудобные для жизни северные земли. Однако они не подчинились требованиям князей и попов. Более того, пришли марийцы на самый берег Светлояра и сказали, что умрут, но не покинут насиженных земель, земель своих отцов и дедов… Марийцы спустились к самой воде и сделали на берегу подкопы под горами. А землю над головами в только что вырытых пещерах они укрепили сделанными на живую нитку подпорками. Потом они собрали всех марийцев из окрестных деревень и тут же убрали подпорки из-под земляных крыш. Земля рухнула и засыпала непокорных людей…»

Главный мотив этого предания можно встретить в сотнях записей, которые были сделаны в ХХ веке значительно северней – в Вологодской и Архангельской областях: там «ушла под землю чудь». О том же рассказывали русские летописи. И долгое время, пока не были записаны предания, эти рукописные упоминания о народе чудь не понимались. Чудь называли «белоглазой» за светлый взгляд, знали, что она родня мере. Но что значило «ушла под землю»?

Люди древнего народа, хозяева этого края, не хотели, чтобы в соседстве с ними жили сильные чужаки, не хотели делить с ними то, что на памяти многих поколений принадлежало их предкам. Они обрушили на себя землю, чтобы остаться навсегда в ней непокоренными, неотступившими, там, где будет вечно жить их святыня.

В своей работе «Прошлое марийского народа в его эпосе» известный марийский фольклорист Виталий Акцорин сопоставил эти летописные упоминания, записи, сделанные на Русском Севере, с преданиями марийцев. В них тоже рассказывалось о соседях, о родственных народах, которых называли «чуда» и «тютя» (слова однокоренные!). Когда их старики или больные люди начинали тяготиться жизнью, они рыли землянки с очень непрочным, опирающимся на столбы потолком. Наступал день – и державшие его бревна убирали… Был такой обычай в прошлом и у самих марийцев. Последним, если верить рассказам, так ушел от своих односельчан старик в деревне возле Санчурска, нынешнего поселка в Кировской области, в начале ХХ века. Виталий Акцорин сравнил предания марийцев с материалами раскопок, которые опубликовал еще в конце ХIХ века русский археолог Александр Спицын. Тот писал, что чудские могильники на севере России нередко оставляли странное ощущение – казалось, перед исследователем землянки, где на живых еще людей обрушились бревна потолка и тяжелая, лежавшая на них почва.

Почти всю вторую половину XVI столетия в Заволжье шли Черемисские войны. Это были войны между русскими и марийцами, которых в прошлом именовали черемисами. Войн таких было четыре. У марийцев, отступавших в глубины тайги, о тех событиях сохранились горькие, но размытые воспоминания. Редко пишут о них и историки. По сути, все, что было сказано в монографиях о Черемисских войнах до появления самых последних работ исследователя Средневековья Александра Бахтина, оставляло ощущение невнятности. И уж совершенно наивно выглядели попытки рассказать об этом времени популярно. Раскрыл не так давно газету, где молодая дама-историк предлагала читателям экскурс в прошлое. Она с ходу назвала причину Черемисских войн: марийцев подстрекали татары. Но вряд ли это было так. Когда пала Казань, ее жители, только что героически защищавшие город, спокойно, поистине философски приняли новую русскую власть – это хорошо известно из документов. А марийцы Лесного Заволжья относились к тому местному населению, которое по замыслу русского царя должно было просто платить ему налоги и уверенно смотреть в светлое будущее.

Только вот это будущее слишком их тревожило. Сохранится ли их собственный уклад жизни? Останутся ли целы их святыни, без которых все теряет смысл? Святыни эти остались незыблемы, чисты даже за век владычества Казани – татары, как бы ни были они сильны в поле, не чувствовали себя хозяевами в тайге. А вот русские не боялись черного леса и шли в самые его глубины по древним марийским дорогам.

Полыхнуло восстание – как лесной пожар. Летописи говорят о Черемисских войнах немного, но из замечаний несложно понять – за Волгой в ответ на «разбой» выжигались чужие деревни, их жителей, и в самом деле не желавших тогда покоряться иной власти, убивали. Документы прошлого рассказывают, с каким радостным неистовством жгли завоеватели священные рощи и деревья марийцев и мордвы, как рушили «языческие», «поганые» памятные знаки на их древних кладбищах. В таких войнах, как Черемисские, трудно победить. Они были неуспешными для русских войск: ответом на всякий успех немедленно становились новые неожиданные нападения. Марийцы хорошо знали тайгу, были отличными охотниками, и подкараулить врага для них было несложно. Противникам в итоге можно было только пойти друг другу навстречу, предложить выгодные условия для сотрудничества – другая развязка была уже невозможна. И разум возобладал: бывшие враги услышали друг друга, поняли, что историческая судьба навеки связала их здесь.

…Нет, не будем все-таки ворошить недобрую память. Мы живем в другом, в новом мире, и союз марийцев с русскими скреплен уже другими веками – общего труда, общих военных походов. Он скреплен настоящей симпатией людей друг к другу – улыбками, дружбой, общими праздниками.

И этими преданиями он скреплен тоже. Русские старики рассказывали о «непокорных марийцах» уважительно: как не почитать людей, которые готовы были отдать за свою веру, за свою святыню, за свой язык жизнь? Людей, которые тоже очень любили Светлояр…

Впрочем, самые внимательные жители округи обращали внимание: марийцы продолжали откуда-то приходить на озеро и подолгу, чаще всего в темное время, сидели и молча любовались им. «Несмотря на то что линия марийских поселений от Светлояра отступила теперь на несколько десятков километров на восток (за Ветлугу), все-таки среди светлоярских паломников всегда можно встретить две-три одетых в шарпан марийки, без всяких при этом признаков обрусения. Связь их с урочищем поддерживается, следовательно, какой-то собственной черемисской традицией, которую знает и легенда: черемисам она приписывает доставку “скрытникам” хлеба», – писал Василий Комарович.

Известна ли ему была эта древняя традиция марийцев? На протяжении веков они совершали за сотни километров паломничества к святым местам своих предков и непременно несли туда хлеб и другую еду. В работах русских этнографов мне встречалось очень неуклюжее, неточное в таких случаях слово «жертва». В самом же деле это было угощение: люди собирались пировать со своими богами на общем празднике. А если богам принадлежит все, значит, им принадлежит и эта еда. Тогда ее просто нельзя им пожертвовать – можно только принести.