Град Камен. Путешествие в Китеж - Николай Морохин

Об «Очерках по истории Казанского ханства» Михаила Худякова речь уже шла. Но сейчас, возвращаясь к этой книге, вспоминаю поразившее меня сочетание слов. В книге цитировалось летописное свидетельство из «Материалов для истории Крымского ханства», опубликованных Владимиром Вельяминовым-Зерновым. Там говорилось о том, что Улу Мухаммед взял штурмом «засяде Новъ Городъ Нижний Старой». То, что это не случайное недоразумение, подтверждалось дальше. Хан не смог взять Муром и «возвратися бегомъ к Нову Городу Нижнему к Старому в немъ же живе».

Как это понимать? Сочетание «нового» и «старого» в одном названии выглядит не просто диковато – абсурдно. Но если уж так пишут, значит, где-то был «Новъ Новъ Городъ Нижний»? Ведь иначе не появилось бы «Старого».

Может быть, все объясняется просто. Наш город на 223-м году своего существования был уже по тем временам солиден, тут уже и великие князья успели посидеть. Он обязательно оброс улицами за пределами кремля. И кремль мог называться «Новъ Городъ Нижний Старой». Тогда это название части города, а не его самого. И карточку заводить не надо.

Или вот такая рискованная версия. Речь уже шла о том, что в конце XIV века Казань была перенесена на 45 километров ближе к Волге, к устью Казанки. К тому моменту это был город по своей сути новый и нижний. Что, если «Новъ Городъ Нижний Новъ» – это была Казань, покинутая Улу Мухаммедом ради походов на запад?

Кстати, звучит «Новъ Новъ» очень даже жизнеутверждающе. Почти как Наф-Наф. Помнится, он ведь был всех умней и дом свой строил из камней.

В XVI веке масштабную книгу о России издал посол Священной Римской империи Сигизмунд Герберштейн – ученый, политик и наверняка разведчик, который долгие годы провел среди «московитов» и знал в совершенстве их язык, обычаи, многое мог рассказать о других народах, о провинции и ее городах. Специалисты, изучавшие западные источники о России после Герберштейна, хорошо знают: многие их авторы около сотни лет не утруждали себя особенно сбором собственных фактов. Они брали Герберштейна и переписывали страницами. Такой подход не возбранялся тогда ни законами, ни моралью. Было ясно: лучше Герберштейна, этого знатока России, все равно не напишешь.

В его книге упоминается «Нижний или Малый Новгород».

Малый – это совершенно явное сопоставление с Новгородом Великим: два города наверняка путали уже тогда.

Но уж если для этого потребовалась новая характеристика, значит, по логике вещей, «Нижним» исходно наш город был совсем не по отношению к древнему Новгороду на Волхове, а в какой-то другой системе противопоставлений.

Впрочем, было в истории названий и слово «Большой». Но уже полтысячелетия спустя.

Статистика показывала в XIX веке весьма скромное количество жителей города. Город рос, но очень и очень медленно. За столетие его население увеличилось с трех десятков тысяч до сотни тысяч с небольшим. Но в дни ярмарки в городе бывало до 300 тысяч человек – съезжались не только купцы, как раз они оказывались в меньшинстве среди «временных жителей». Самую большую ярмарку в мире (она была именно такой!) обслуживали десятки тысяч людей, которые перемещали грузы, следили за порядком, разворачивали и сворачивали торговые балаганы, убирались, пели и плясали, развлекали приезжих, кормили их, катали на каруселях… Тем временем с середины XIX века рядом с ярмаркой зрели целые города. Это были Кунавинская слобода с железнодорожным вокзалом и село Сормово с огромным по тем временам заводом. Административное деление царской России мучительно придерживало любые преобразования, не шло на поводу у жизни, игнорировало все, что могло вести к переменам в раз и навсегда выстроенной при Екатерине II арифметически четкой структуре страны: отсчитал нужное количество людей – и готов уезд, отсчитал десяток уездов – и вот губерния. Кунавино и Сормово переполнялись народом. По Кунавину в конце XIX века пошли вагончики электрического трамвая, а спустя несколько лет еще и линия конки. Но администрация не признавала за ним городского статуса. Беспорядочно, широко разрасталось Сормово, и его имя по самым разным причинам было уже на устах у всей России. Но только в советское время, когда ломались стереотипы, крушились многие застывшие формы, Кунавино и Сормово стали городами. Впрочем, имели они этот статус очень недолго. В 1928–1929 годах начался процесс создания в центре губернии мощного промышленного города, потенциал которого был бы достоин и его уникального географического места, и его огромной губернии. К Нижнему Новгороду были присоединены оба города – Кунавино и Сормово. И новое образование, небывалое в этом крае по площади и числу жителей, получило официальное название Большой Нижний Новгород.

Непонятно, правда, верили сами советские чиновники в то, что этот многобуквенный монстр приживется, что эти три слова будут писать в бумагах, произносить в обиходе, или не верили. Может быть, ожидали, что его превратят в «БНН» – в духе аббревиатур того времени.

Но этот «банан» не состоялся. Через три года Большой Нижний Новгород получил короткое и жесткое название – Горький.

И вот еще одна карточка, написанная в те годы.

Раскрыл «Эрзянь мастор» – газету, которая защищает эрзянский язык и культуру. Для тех, кто не в теме: это язык и культура значительной части тех людей, которых в России принято называть мордвой. Второе крыло – мокшанский язык, мокшанская культура.

Воздержусь от оценок этой газеты – это тема для другого разговора, совершенно для другого. Заинтересовало же меня упомянутое в номере название «Обран Ош». Что за город такой?

Оказалось, Нижний Новгород.

Да, в официальных источниках на эрзянском и мокшанском языках этого слова не найти. Не приходилось мне его встречать и в канонических текстах мордовского фольклора. Но оно потребовалось тем, кто хотел напомнить своим читателям: на слиянии Волги и Оки стоял некий город их предков.

И ведь точно стоял – утверждают археологии. С позапрошлого века известно его место в Нижнем Новгороде – в районе современной консерватории. Место это было очень не похоже на то, которое можно видеть там сегодня. Представить себе только: на месте улицы Пискунова был почти километровой длины Коровий взвоз – съезд к Волге, по кромке которого шли укрепления. Овраг со съездом еще лет двести пятьдесят назад доходил до перекрестка с улицей Ульянова. И к северо-западу от него были сделаны находки, которые рассматривались как следы мордовского города.

Он ведь как-то назывался?

Интересно, кто же все-таки первым из тех, кто уже третье десятилетие выпускает «Эрзянь мастор» вбросил это название «Обран Ош» – «Обранов город»? Но оно сейчас понимается в Мордовии, к нему как-то постепенно привыкли.

Кстати, я абсолютно верю в то, что дедушка Обран действительно в этом городе жил и правил. В середине XIX века Павел Мельников-Печерский записал предание о древнем мордовском Абрамовом, или Ибрагимовом, городке, который предшествовал Нижнему Новгороду. В основе его названия и могло быть мордовское имя Обран, непонятное, а потому искаженное, переосмысленное. Дедушка Обран стал в ХХ веке одним из героев исторического романа мордовского писателя Кузьмы Абрамова «Пузгаз», в центре которого судьба только что основанного Нижнего Новгорода. Увлекательное чтение – как романы об индейцах и первопоселенцах Америки. Пробовал на нескольких знакомых. Даешь им книгу и видишь на лице скепсис: а мы такого писателя даже не знаем. На следующий день – честное признание: не могли уснуть, читали почти до рассвета.