Словацкие сказки. Книга 1 - Павел Добшинский

звезды сверкают после вьюги. На земле чистый снежок лежит, крыши на морозе потрескивают. Второй день наступил. Нету их. Завтрак подоспел. Потом обед… Так и не дождалась. Ни Олены, ни мачехи. Обе в лесу замерзли.

Остался у Марушки домик, коровушка, сад да поле и лужок возле дома. А пришла весна и хозяин нашелся. Парень-красавец. Женился он на Марушке и зажили они в любви и мире.

Ведь мир да согласие всего дороже.

Волшебный охотник

Жил в глухой долине старый охотник. И кормила его только охота. Неподалеку от его домишки было озеро. Плывет он, бывало, по этому озеру на плоту и где что увидит, обязательно поймает.

Прилетела однажды на озеро стая уток. По одной стрелять — остальных разгонишь, надо всех разом брать: он и так, он и эдак прикидывает. Вспомнил он, как ему охотники рассказывали, если утка заглотнет змею, то змея сквозь нее проскользнет и сзади выйдет, и ее тут же другая проглотит, из этой выберется, ее третья схватит, так и повиснут утки на змее нанизанные.

Что ж. Свил охотник длинную-предлинную веревку, смазал жиром, сам со своим плотом в камыш забрался, веревку на воду пустил, сидит, не дышит. Прилетели утки, крякают, головастиками пробавляются. Вдруг видят веревка! Первая проглотила, она сквозь нее проскользнула, вторая проглотила, за ней третья, четвертая, а потом и все остальные. Веревка-то длинная была. Второй конец охотник крепко-накрепко к поясу привязал.

Вывел он свой плот на середину озера и в ладоши захлопал. Испугались утки, ввысь поднялись и прочь полетели. А их много, целая стая, они и охотника вверх подняли. Кто знает, чем бы все это кончилось, кабы утки над его домишком не пролетали. На крыше труба торчит. Вот наш охотник-то за нее и ухватился и вниз по трубе прямо в свою кухню попал. Уток перебил, ощипал, выпотрошил, изжарил — и одну за другой с аппетитом уплел. Больно уж вкусны!

«Эх, как бы мне с голоду не пропасть, — подумал он, когда с утками было покончено. — Ну-ка, пока сыт, пойду я по белу свету поброжу, может чего-нибудь раздобуду!»

Шагает он по горам, по долам, а на небе луна светит. Видит — какой-то человек стоит в луну целится.

— Ты зачем это в луну целишься?

— А чего? — отвечает тот. — Видишь на луне скалу? На ней сова гнездо свила. И никак шельма не хочет голову высунуть, чтоб я ее подстрелил.

— Не тронь, ты, сову, пусть совят высиживает. Пойдем лучше со мной по белу свету бродить, счастья искать.

Уговорил. Дальше пошли уже вдвоем.

Идут, идут, видят какой-то человек стоит, уставился на лужайку за лесом, а та лужайка верстах в десяти, не меньше.

— Ты что глазеешь? Как бы без глаз не остаться! — говорят они.

— А почему бы мне не глазеть! — отвечает тот. — Я свое жаркое сторожу. На ту лужайку ходят олени пастись. Только первый из лесу выбежит, я его увижу и, одним махом на лужайку перемахну и схвачу оленя. Вот мне и жаркое будет!

— Брось. Пустое дело! Пойдем лучше с нами по белу свету счастья искать!

Уговорили. Дальше уже втроем идут. Шли-шли, мужика около дворца увидали. Весь в цепях запутался.

— Ты куда это в цепях собрался? — спрашивают.

— Как куда? У меня на хуторе ни деревца! Вот я и хочу какой-нибудь лесок цепями обвязать и к себе поближе перетащить, чтоб батракам далеко за дровами не ходить.

Помогли наши путники ему лес перетащить, а он за это угостил их молоком и маслом. Но они и его уговорили. Пошел он с ними вместе счастья искать.

Шли, шли, видят старик на камне сидит. Одну ноздрю заткнул, в другую дует и дует.

— Ты зачем дуешь?

— Зачем дую? Видите, там на горе ветряная мельница? Я в одну ноздрю дую, чтоб молола. А кабы дунул в две ноздри, ее бы в щепки разнесло.

— Бросай с мельницей забавляться, пойдем с нами счастья искать.

Согласился мужик. Пошли все вместе.

Шли они, шли и до турецких земель добрались и там, перед самым главным турком свои фокусы стали показывать. Паша́ в награду позвал их с ним отобедать.

За столом наши друзья знай себе бахвалятся, будто с детства только токайское вино пьют, и потому всё на свете умеют. Захотелось жене паши́ хоть капельку этого вина попробовать.

— Эка невидаль, токайское вино, — говорит охотник, — мы еще из-за стола не вылезем, а мои люди его вам на стол поставят!

— Что ж, — покачал головой паша, — хотел бы я поглядеть, кто сможет так быстро сбегать на Токайскую гору.

Охотник отвечает:

— Да, хоть сейчас!

— Хорошо. Коли к обеду на столе будет бокал токайского вина, вы получите столько золота, сколько сможете унести. А нет — голова с плеч, — молвил паша твердо.

Ладно. Быстроногий одним прыжком перенесся в Токай. А обратно что-то не возвращается. Жена паши разгневалась, хочет уйти.

— Ну-ка, глянь, где он задержался! — крикнул охотник Остроглазому.

Глянул тот, видит — спит Быстроногий на подгорьи под развесистой грушей. Схватил Остроглазый свой лук и сострелил грушу. Упала она спящему прямо на нос. Тот проснулся и вот он уже у стола, подает жене паши бокал вина. Выпили паша с женой токайского. Видно, крепко им вино в голову ударило, потому что в подвал за золотом отправили с нашими героями своего слугу. Что-то долго слуга назад не возвращается. Послал за ним паша солдата.

— Беда стряслась, мой паша! — бежит солдат. — Заперли они слугу в подвале, а потом силач обмотал весь подвал цепями и вместе со всеми сокровищами утащил на свой корабль. Вон они плывут.

Вскочил паша на ноги, за ним солдаты поспешили на самый свой быстрый корабль и вдогонку за беглецами пустились. Вот-вот настигнут.

— Ты что же, старик? — говорит охотник Дуйветру, — докажи, что и ты недаром кашу ешь!

Устроился старик на корме, одной ноздрей дунул в свои паруса, другой — на корабль паши. И отлетел турецкий корабль верст на десять! Паша чуть не лопнул от злости! А друзья благополучно добрались до своей страны. Разделили золото поровну и