Принцесса на Кириешках - Дарья Донцова

В голову неожиданно пришло воспоминание. Вотнаша семья празднует день рождения Катюши. Поскольку отмечалась круглая дата,то мы собрали безумное количество гостей. Приехали Катюшины коллеги по работе,приятели Сережки и Юли, «однополчане» Костина, соседи… Естественно, принятьвсех на городской квартире мы не могли, поэтому устроили шашлык на природе,организовали пикник в Алябьеве, там у нас была дача. Накрыли шведский стол,расставили мангалы. Кате, естественно, запретили даже думать о готовке,обслуживать пирушку поручили мне и детям. Кирюшка жарил шашлыки. Пробегая мимопечки с углями, я услышала замечательный диалог.

– Вы какие больше любите? – вопрошалмальчик у Татьяны Михайловны, Катиной коллеги. – На этом мангале шампурысо свининой и курицей. А на решетке с осетриной и овощами!

– Право, не знаю, – растеряласьТаня, – все вроде вкусно. Ну… Дай мне то, что ест Костин! У него натарелке очень аппетитный шашлык.

Лично я моментально бы крикнула: «Эй, Вовка,чем лакомишься?» и, услыхав, к примеру: «Свининой», – сняла бы с мангалашампур и подала Тане, но Кирюшка отреагировал иначе.

– Ох, боюсь не получится, – почесалон макушку.

– Почему? – изумиласьТатьяна. – Тебе жаль угостить меня тем, что лопает Вовка?

– Нет, конечно, – вздохнулКирюшка, – я могу попытаться у него отнять, но боюсь, он не отдаст!

Коля моргнул раз, другой, третий. Я продолжалапребывать в недоумении. Ну откуда под столом взялась опора? Обо что я сейчасчешусь? Чтобы разобраться в ситуации, я уронила на пол салфетку, нагнулась и…увидела под столешницей две конечности в мятых брюках и не слишком чистыхботинках.

Кровь бросилась в голову. Значит, я, попиваякофеек, самозабвенно прижималась к коленке Коли, приняв ее за ножку, на которойпокоится столешница! Вот почему он сначала пугливо смотрел на меня, а потомзавел нудный разговор о своем семейном счастье. Он-то полагал, что нахальнаянимфоманка, бесцеремонно подсевшая к одинокому мужику, сейчас поймет тщетностьсвоих попыток и уйдет, перекинется на кого-нибудь более сговорчивого. Но янастойчиво продолжала чесаться. И тогда верный муж сносился в туалет, пригладилшевелюру, сунул в рот мятные пастилки и теперь готов, как он выразился, помочьнесчастной. Нет, просто с ума сойти можно! Каков кретин! Он когда в последнийраз в зеркало смотрелся? Или мужчины вообще не способны себя объективнооценивать?

Отвратительная ситуация, и, как назло,официантка никак не принесет счет!

Я вынырнула из-под столика, Коля продолжалулыбаться.

– Вы ошибаетесь, я совершенно не хотеланичего такого! Даже в мыслях не держала. Лучше идите домой, к своейЛеночке, – пробормотала я.

– Не волнуйтесь, я предупредилжену, – возразил Николай, – в конце концов, как порядочный человек,готов облегчить ваши страдания.

– Э… – залепетала я, тыча пальцем встолешницу, – нога… она… не ваша… в общем, не моя… чужая…

Коля разинул рот:

– Нога не ваша? Чья же?

– Ну… я думала… того… в общем, полагала…она деревянная!

– Боже! Вы на протезах, – подскочилНиколай, – теперь мне понятно, отчего вы по кафе таскаетесь! А я-то вседумал: вроде уж в возрасте, с какой стати ей так себя вести! Бедняжка! Знаете,теперь я еще с большей охотой помогу вам. Из чистого милосердия.

– Идиот, – прошипела я, –похоже, у тебя у самого протез, только вместо мозгов! Отстань! Что значит «ввозрасте»? Я молодая женщина!

– Сама ко мне пристала, – обиделсяКоля, – между прочим, я изменяю жене лишь в особых случаях…

Не в силах больше продолжать беседу, явскочила, положила на стол купюру и убежала, не оглядываясь, прочь. Уже наулице мне пришло в голову, что я не дождалась коробочки с пирожными, оставилаЛизавету и Кирюшку без вкусного. Наверное, следовало вернуться, но ноги самисобой понесли меня к машине. В конце концов, сладкое вредно, особенно на ночь.

Утром я едва дождалась, пока домашниеразбегутся по своим делам. Впрочем, особо задерживаться никто не стал. Сережкаи Юлечка унеслись в половине восьмого, прихватив с собой Лизу и Кирюшку. Ещераньше уехала на своей машине Катя. Я как раз проснулась и, зевая, потягиваласьу окна, когда подруга выезжала через ворота. Никогда бы я не сумела статьхирургом! Мне ни за какие коврижки не воткнуть скальпель даже в глубоко спящегочеловека. Впрочем, может, и научилась бы сей премудрости, но вот вскакиватькаждый день в пять утра, чтобы в семь сорок пять с приветливой улыбкой начинатьобход палат, мне точно слабо. А Катерина живет в таком ритме почти всю своюжизнь, и, если вы думаете, что она ложится спать с петухами, то жестокоошибаетесь. В нашей семье угомонится раньше полуночи практически невозможно!

Курочкорябские поднимались позже. Оляотправилась на работу в десять, а Ася в одиннадцать.

– Ты будешь дома? – спросила она,беря ключи.

Я замялась:

– Пока не знаю. До обеда, скорей всего,да, а потом поеду по делам.

Ася смущенно улыбнулась и показала мне большуютемно-зеленую папку:

– Понимаешь, мне надо обязательно сегоднярукопись в издательство отнести, иначе рублем накажут.

– И когда ты только все успеваешь? –удивилась я.

Ася вздохнула:

– Сама не понимаю. Тут недавно прочиталав газете про одного парнишку, его молнией шарахнуло. Купался, дурачок, в прудуво время грозы, ну и получил соответственно. Повезло ему, жив остался, воттолько спать перестал, вообще! Сутки напролет бодрствует и страшно мучается.Шарахается ночами по квартире, не знает, чем себя занять! Эх, мне бы егозаботы! Просто обзавидовалась. Уж я бы рыдать не стала! Села бы книгипереводить! Все ведь почти купить могу, кроме свободного времени! Ладно, нечегожаловаться. Уж извини, у меня просьба к тебе.

– Говори, – улыбнулась я.

– Лев Яковлевич встает в полдень…

– Замечательно, не стану его будить.

– Ему надо подать завтрак.

– Хорошо.

– Геркулесовую кашу с кленовым сиропом.

– Ладно.

– Смотри не перепутай, он без сиропа неест. Та-кая бесцветная жидкость, бутылка в шкафу, у окна.

– Постараюсь найти.

– Еще какао.

– Будет исполнено.

– Но не растворимый, натуральный свари,из пачки.