Подари мне луну - Джулия Куин

— Роберт, я не думала…

— Ты не думала всю эту неделю, — отрезал он.

Если бы она смогла до него дотянуться, то отвесила бы ему пощечину.

Рядом с Робертом возникла физиономия Макдугала.

— Что-то не так, милорд? Мисс?

— Мисс Линдон выразила желание оставить нас, — пояснил Роберт.

— Прямо здесь?

— Да не здесь, дурак ты этакий, — выкрикнула Виктория. Но, заметив, что Макдугал обиженно надулся, неохотно добавила:

— Я имела в виду Роберта, а не вас.

— Так ты выходишь или нет? — холодно осведомился Роберт.

— Ты прекрасно знаешь, что нет. Все, что мне нужно от тебя — это чтобы ты отвез меня обратно в Лондон, а не бросал здесь, посреди… — Виктория обратилась к Макдугалу; — А кстати, где мы находимся?

— Неподалеку от Фэвершема, я думаю.

— Прекрасно, — сказал Роберт. — Остановимся там на ночь. Сегодня мы проделали большой путь, и нет нужды тащиться из последних сил к Рэмсгейту.

— Вот и ладно. — Макдугал помолчал, потом сказал, обращаясь к Виктории:

— Может, вам будет удобнее на скамейке, мисс Линдон?

Виктория ответила ему язвительной улыбкой.

— О нет, что вы, мистер Макдугал, мне вполне удобно и на полу. Мне нравится чувствовать под собой каждую кочку и выбоину этой треклятой дороги.

— Просто ей нравится строить из себя мученицу, — буркнул Роберт себе под нос.

— Я все слышала!

Роберт пропустил мимо ушей ее негодующий возглас, дал кое-какие указания Макдугалу, и кучер тут же исчез из виду. Затем Роберт поднялся в карету и захлопнул дверцу, по-прежнему не обращая никакого Внимания на Викторию, которая, надувшись, упорно продолжала сидеть на полу. В конце концов она первая нарушила молчание и спросила:

— А что нас ждет в Рэмсгейте?

— У меня там небольшой домик на побережье. Надеюсь, там нам удастся насладиться уединением.

Она презрительно фыркнула.

— Уединением? С тобой? Меня пугает сама мысль об этом.

— Виктория, ты начинаешь действовать мне на нервы.

— Вас не похитили, милорд, с чего бы вам нервничать?

Он насмешливо изогнул бровь.

— Знаешь, Виктория, мне начинает казаться, что ты получаешь удовольствие, пререкаясь со мной.

— По-моему, у тебя больное воображение, — буркнула она.

— Я не шучу, — продолжал он, задумчиво потирая подбородок. — Должно быть, это и в самом деле приятно — излить на кого-нибудь свою злость.

— Я имею полное право злиться на тебя, — проворчала она.

— Ну конечно, ты так думаешь.

Она придвинулась к нему с угрожающим видом — по крайней мере ей хотелось, чтобы это выглядело именно так.

— Я думаю только о том, что если бы у меня был пистолет, я бы тебя пристрелила.

— А я-то считал, что тебе больше по вкусу вилы.

— Мне по вкусу все, что может нанести тебе телесные повреждения.

— Не сомневаюсь в этом, — усмехнулся Роберт.

— Тебе наплевать, что я тебя ненавижу, да? Он шумно вздохнул.

— Позволь мне кое-что объяснить тебе, Виктория. Для меня главное — твоя безопасность. И если похитив тебя из этой дыры, которую ты упорно продолжаешь именовать своим домом, я буду вынужден несколько дней терпеть твою ненависть, что ж, так тому и быть,

— Несколько дней? Ха! Не больше одной ночи. Роберт ничего на это не сказал.

Сидя на полу кареты, Виктория тщетно пыталась собраться с мыслями. Слезы отчаяния навертывались на глаза, и она задышала часто и быстро, боясь расплакаться. Этого он от нее не дождется!

— Ты добился только одного… — выдавила она, не в силах удержаться от смеха — так смеется тот, кто вполне осознал свое поражение, — Только одного…

Он повернулся к ней и спросил:

— Может, ты все-таки встанешь с пола?

Она покачала головой.

— Я хотела всего лишь самостоятельно распоряжаться своей судьбой. Неужели я просила о многом?

— Виктория…

— И ты добился только одного — ты отнял у меня все, — перебила она его, переходя на крик. — Все!

— — Я сделал это для твоего же бла…

— А ты имеешь представление, что чувствует человек, когда его лишают возможности самостоятельно принимать решения?

— Зато мне известно, что чувствует человек, когда им пытаются манипулировать, — негромко сказал он.

— Это разные вещи, — сказала она и отвернулась, чтобы он не видел, как она плачет.

Повисла пауза, в течение которой Роберт подыскивал подходящие слова.

— Семь лет назад я продумал свою жизнь до самых мелочей. Я был молод и влюблен. Безумно, отчаянно влюблен. Все, чего я хотел, — это жениться на тебе и сделать тебя счастливой. У нас, наверное, сейчас уже были бы дети, — печально добавил он. — Я всегда мечтал, чтобы они были похожи на тебя.

— Зачем ты это говоришь?

Роберт вздохнул.

— Потому что я понимаю, что значит, когда твои мечты разбиваются в прах. Мы были молоды и наивны — если бы у нас было хоть чуточку опыта, мы бы догадались, что наши отцы сделали все, чтобы нас разлучить. Но это не наша вина.

— Ну как ты не поймешь? То, что случилось семь лет назад, для меня теперь не имеет никакого значения.

— А я думаю, что имеет.

Она скрестила руки на груди и прислонилась к стенке кареты.

— Я больше не желаю говорить на эту тему.

— Не хочешь — как хочешь. — Роберт взял газету и углубился в чтение.

Виктория продолжала сидеть на полу, изо всех сил стараясь не разрыдаться.

Через двадцать минут карета остановилась перед маленькой гостиницей в Фэвершеме, по дороге на Кентербери. Виктория ждала в карете, пока Роберт ходил устраиваться на ночлег.

Через несколько минут он возвратился.

— Все в порядке.

— Надеюсь, ты заказал для меня отдельную комнату, — холодно заметила она.

— Ну конечно, о чем речь.

Виктория отклонила — надо признать, не без некоторого усилия — его помощь и сама выпрыгнула из кареты. Чувствуя его руку на своей талии и страшно злясь при этом, она прошествовала в дом. Когда они проходили через холл, хозяин гостиницы сказал им вслед:

— Надеюсь, вам и вашей супруге понравится у нас, милорд.

Виктория дождалась, пока они не завернут за угол и прошипела:

— По-моему, ты сказал, что у нас будут разные комнаты.