Между жизнью и честью. Книга I - Нина Федоровна Войтенок

на протяжении Великой Отечественной войны быть свидетелем полководческого таланта Константина Константиновича, его завидного во всех случаях спокойствия, умения найти мудрое решение самого сложного вопроса. Я многократно наблюдал, как войска под управлением Рокоссовского жестоко били врага, порою в невероятно трудных для них условиях».

Примечание. Я так и не смогла найти отзыв маршала А. М. Василевского о таланте Жукова, хотя они находились в родственных отношениях с 1948 года — старшая дочь Жукова Эра вышла замуж за сына Василевского Юрия. Правда, по совпадению ли, вскоре после выхода мемуаров Жукова дети полководцев развелись.

О мемуарах Жукова мне много рассказывал при встречах мой мудрый товарищ Валентин Владимирович Исаченко, о котором я писала выше. Он говорил о том, что воспоминания полководца переиздавались несколько раз со сменой власти в стране. Причём, переиздавались с дополнениями, изменениями, якобы отыскавшимися в рукописях маршала. «Ниночка Фёдоровна, Вы же понимаете, что это не так смешно, как глупо, — не единожды повторял мне Валентин Владимирович, — ну, кто поверит в найденные рукописи, их вообще никогда не было, этих рукописей. Для товарища Жукова владение письменной речью было, ну скажем, как для меня владение поэтическим словом. Я с уважением всегда относился к Георгию Константиновичу, о нём ещё в детстве мне рассказывал мой дядя, служивший в ВМФ и прошедший всю войну. Ему приходилось бывать в обществе товарища Жукова и других полководцев, в частности, он хорошо знал маршала Василевского и Конева.

По словам дяди, в мемуарах Жукова были материалы из биографии Василевского, особенно о Первой мировой войне, которыми делился маршал Василевский в родственном кругу и которые, якобы, Жуков выдал за свои воспоминания.

Я все издания читал и скажу Вам честно и откровенно — разочарован».

Главный маршал бронетанковых войск А. Х. Бабаджанян отмечал: «Рассказывая о встрече с К. К. Рокоссовским, а их у меня было несколько, я хочу ещё раз подчеркнуть обаяние Константина Константиновича, которое порождало глубокую симпатию к нему не только среди тех, кто имел с ним непосредственный служебный контакт, но и в среде широких солдатских масс. Рокоссовский помнил и лично знал сотни людей, заботился о них, никогда не забывал о тех, кто достоин поощрения и награды, умел вникать в дела и заботы командиров, умел благожелательно выслушать каждого».

Маршал артиллерии В. И. Казаков: «Константин Константинович обладал… драгоценными качествами, которые имели огромное влияние на окружающих. Он был необыкновенно прост и неподдельно скромен, чуток и справедлив. Человек высокой культуры, он умел терпеливо выслушать каждого, тут же выделить главную мысль в суждениях собеседника и использовать в интересах дела знания коллектива».

«Полководцем номер один я всегда называю Рокоссовского, — говорил Главный маршал авиации Александр Евгеньевич Голованов. — Рокоссовскому принадлежит Белорусская операция, которую считаю образцом, жемчужиной военного искусства. Она сильнее Сталинграда… Если бы меня спросили, рядом с какими полководцами прошлого я бы поставил Рокоссовского, я бы, не задумываясь, ответил: рядом с Суворовым и Кутузовым. Полководческое дарование Рокоссовского было поистине уникальным, и оно ожидает ещё своего исследователя».

«Боевые действия руководимых им войск не только снискали ему славу великого полководца в нашей стране, но создали и мировую известность. Вряд ли можно назвать другого генерала, который бы так успешно действовал и в оборонительных, и в наступательных операциях.

Без гениальных решений по ведению военных операций К. К. Рокоссовского, не в лучшую сторону мог измениться ход не только Великой Отечественной войны, но и Второй Мировой войны в целом».

«Лучший генерал Красной Армии», таково было мнение о К. К. Рокоссовском генералов Гитлера. «Генерал-Кинжал», так немцы прозвали Константина Рокоссовского за «кинжальные прорывы» в их обороне.

Белорусскую операцию изучают все военные академии мира. Она получила название «Операция Багратион» в честь знаменитого русского генерала 1812 года. Но такое название ей было дано ещё и потому, что Сталин называл Рокоссовского «мой Багратион».

Как это было?

В Ставке обсуждали разные варианты проведения «Операции Багратион». Основной вопрос — где наносить главный удар.

Предложение командующего 1-м Белорусским фронтом Рокоссовского было необычным: нанести одновременно два главных удара. Жуков и Генеральный штаб (Василевский) были категорически против и настаивали на одном — с плацдарма на Днепре в районе Рогачёва. Верховный придерживался такого же мнения. По логике вариант Рокоссовского по-ловинил силы и средства, что казалось просто недопустимым при проведении такой крупномасштабной операции.

«Если бы его предлагал не Рокоссовский, этот вариант при наличии таких оппонентов просто пропустили бы мимо ушей, — говорил Голованов. — При обсуждении Сталин попросил Рокоссовского выйти в другую комнату и ещё раз подумать, прав ли он».

Когда Константина Константиновича вызвали, он доложил, что своего мнения не меняет. Сталин попросил его ещё раз выйти и подумать. Вернувшись в кабинет Верховного, он по-прежнему остался твёрд и непреклонен.

Верховному стало ясно, что только глубоко убеждённый в правильности своего предложения человек может так упорно стоять на своём.

План Рокоссовского был принят, и он своим фронтом, передний край которого шёл на протяжении девятисот километров, нанёс на правом фланге впервые в мировой практике два главных удара. Наибольший успех был достигнут там, где наносился второй удар…

Размышления, факты, комментарии

В начале своего творческого пути я написала очерк об отце в газету «Жизнь района». Во время поездки на Малую Родину взяла её для брата Валерия. Прочитав о получении первого ордена из рук Жукова, брат посмотрел на меня строго, это мягко говоря, и сказал: «Ты зачем упоминаешь это имя рядом с отцом? Ты не знаешь, а я знаю, что наш батя не мог о нём слышать! Ты знаешь, сколько он солдат загубил напрасно? Отец знал, потому что воевал под его началом и на Западном фронте, и в Резервном». Говорил, что под Ржевом его называли либо «мясник», либо «душегуб»!..

«Но я хорошо помню, как папка разговаривал с крёстным про награды и упоминал имя Жукова в связи с первым орденом», — робко вставила я.

Примечание. Теперь я знаю точно, что отцу и командиру его танка старшине Парамонову ордена Красной Звезды действительно вручал Жуков. Так было в первые годы