Проблеск небес - Барбара Доусон Смит

И снова это легкое беспокойство, так несвойственное его образу беспечного человека. Ее сердце забилось. Возможно, его приход сюда означал, что ему нужно нечто большее, чем удовлетворение требований плоти. Возможно, как и ей, ему нужна другая, глубокая близость. Накануне ночью после долгих и тяжелых размышлений Кэтрин приняла решение испытать с ним то недолгое счастье, какое он мог бы предложить ей. Только надо быть осторожнее, чтобы никто на свете не узнал об их тайне.

Она ласкала его лицо, и небритая кожа царапала руку.

– Я могла бы просто сказать, что ты желанный гость в моей постели, – тихо сказала Кэтрин. – Но лучше я покажу тебе это.

Берк молча наблюдал, как она расстегивает на груди пуговки. Ему не верилось, что она так охотно приняла его, так быстро и страстно ответила на ласки. Ее исступленные крики все еще звучали в его ушах, разжигая страсть.

«У меня достаточно силы воли, чтобы не позволить мужчине дурно поступить со мной».

Он ожидал сопротивления. Берк предполагал, что ему придется уговаривать ее раздеться. Так, чтобы посмотреть на полукруглый шрам и раз и навсегда убедиться, безумен ли он или у него просто богатое воображение.

Но сейчас, как только она подняла руки и через голову сняла ночную рубашку, он забыл о своей цели. Сквозь темноту он увидел ее обнаженной. Ноги словно из алебастра. Округлые груди. Тонкая талия. Женственные бедра.

Все это принадлежит ему.

Кэтрин опустилась на колени, касаясь ими его тела. Берку безумно захотелось прижать ее к себе. Он начал приподниматься на локте, но она осторожно взяла его за плечи и заставила лечь.

Наклонившись, Кэтрин прошептала:

– Ты дал мне наслаждение. Теперь позволь мне сделать то же для тебя.

Даже в самых безумных мечтах он не представлял этого, и теперь замер и не шевелился, в то время как она изучала его тело, покрывая нежными и жгучими поцелуями плечи, шею, лицо. Аромат свежести и чистоты веял от нее. Дамы, которых он знал, требовали ухаживаний, оказывая милости в обмен на экстравагантные подарки и щедрые комплименты. То, что Кэтрин давала ему, ничего не требуя взамен, придавало его ощущениям особый эротизм и глубоко трогало душу.

Больше всего в эти мгновения хотелось верить, что Кэтрин любит его, что она может излечить от презрения к себе, терзавшего его душу. Она олицетворяла все, чего была лишена его бессмысленная жизнь. Слишком долго у него была близость без душевной близости, дружба без доверия, привязанности без преданности.

«Моя единственная любовь умерла».

Берк сдержался и не сказал того, что рвалось из его души и чего нельзя было говорить. Ее сердце принадлежало умершему. Ему следует не забывать об этом.

Груди Кэтрин были мучительно близко от него. И он снова понял, что мужчина из плоти и крови имеет явное преимущество перед призраком. Отбросив в сторону силу воли, он взял в ладони одну грудь и припал к ней губами. Она застонала от наслаждения, и он почувствовал прилив мужской гордости, примитивное удовлетворение от того, что пробуждает в ней такую страсть, хотя бы на короткое время.

Кэтрин гладила его щеку, а другой рукой скользила вниз по его телу, пока не добралась до источника всех радостей и наслаждений. Словно найдя сокровище, она благоговейно погладила его, и у Берка до боли сжалось горло.

– К черту терпение!

Берк перевернул Кэтрин на спину, накрыл своим телом и со всей силой, вырвавшейся на свободу, прижался к ее губам. Она опьяняла его, как будто он пил из источника самое прекрасное из вин. Он был на грани безумия. Не отрываясь от ее губ, чувствуя ее готовность принять его, он вошел в нее, и их тела слились.

Ее лицо слабо светилось, и ему казалось, что он вернулся домой после долгого отсутствия. Желание найти объяснение необъяснимому овладевало им.

– У меня такое чувство, что это уже было между нами… где-то… когда-то.

Ее ресницы затрепетали. Она открыла глаза. На губах промелькнула полусонная улыбка.

– Этого не могло быть, – прошептала она, поворачивая голову, чтобы поцеловать его ладонь. – Я не смогла бы забыть это, такое прекрасное.

Она пошевелила бедрами, и все мысли исчезли из его головы. Берк еще глубже погрузился в нее, повторяя вечный как мир ритм, на этот раз с восхитительным ощущением новизны. Долгие месяцы воздержания обострили его ощущения, он словно погружался в раскаленную реку, в водоворот, уносивший их обоих вверх, к чудному яркому свету. Его блеск неудержимо манил его, и он крепко держал Кэтрин, увлекая ее с собой в таинство этого путешествия.

Ее экстаз вызывал в нем неведомый раньше восторг.

Их тела сплелись, их дыхание смешалось. Как ошибался Альфред: Кэтрин ничего не таила в себе, она полностью, отдавалась чувству.

Но об Альфреде он знал из своего видения. Или это происходило в реальной жизни?

– Берк, – прошептала она. – Я была в раю.

– Да. – Страшная истина потрясла его, не оставляя сомнений. – Ты заглянула в рай.

Не выпуская ее из объятий, Гришем повернулся на спину и закрыл глаза, пытаясь сохранить эти ощущения. Они были настолько невероятны и прекрасны, что напомнили о забытье, в котором он находился, когда был ранен. Сквозь сжатые веки он видел тоннель, свет в нем; он чувствовал, как его переполняет любовь, безграничный покой. Было ли это лишь в его воображении? Или на самом деле? Не покинула ли тело на несколько мгновений его душа и устремилась на небеса?

«Абсурд, – издевательски усмехнулся в нем циник. – Рай существует только для религиозных проповедников и верующих прихожан, достаточно глупых, чтобы поверить в чудеса».

И конечно, в объятиях женщины.

Но сводящий с ума вопрос настойчиво вертелся в его голове: покидает ли душа тело человека в момент смерти? Если он умирал вместе с Альфредом, этим можно было бы объяснить невозможное…

– Берк? Тебе нельзя спать.

Открыв глаза, он повернулся к Кэтрин. Его удивило, что теперь он уже ясно видел ее – кремовую гладкость кожи, женственную линию груди и бедер, припухлость губ.

Приподнявшись на локте, он взглянул на окно и заметил розовую полоску над темными деревьями. На столике у кровати слабо поблескивали очки, лежавшие на стопке книг.

– Боже мой! Скоро рассвет.

Кэтрин натянула на себя простыню и шепотом ответила:

– Это я и хотела сказать. Скоро проснутся слуги. Тебе пора уходить.

Его словно ударили по лицу. Всего несколько минут назад он забыл обо всем на свете, предаваясь любви, какой он еще никогда не испытывал. А теперь она хочет, чтобы он ушел, как будто то, что произошло между ними, было не более чем совокуплением двух животных.

«Моя единственная любовь умерла».

Ему бы следовало об этом помнить. Он чувствовал себя обманутым и даже преданным. Судьба смеялась над ним. Первым всегда уходил он. Сейчас он впервые жаждал остаться в объятиях женщины, а его прогоняли, как жеребца, выполнившего свое предназначение.