Ахиллесова пята - Александр Надеждин

Начальник, секунду помолчав, счел необходимым сделать пояснение:

– Похоже, наша парижская краля собралась в бега. – Он поднял полученный им полчаса назад отчет и, слегка потряся им в воздухе, снова бросил на стол. – Так что, по всей видимости, в ближайшее время нам всем предстоит большая запарка.

– Н-да, – неопределенным тоном протянула Зоя.

– Второе, – продолжил Ахаян. – Надо узнать, на месте ли Силантьев и Пашкевич.

Силантьев возглавлял так называемый «северный» отдел, руководивший работой резидентур в Лондоне и в скандинавских странах; Пашкевич был начальником управления нелегальной разведки.

– Я уточню, но Силантьев в конце прошлой недели улетел в Осло. Пашкевич точно в Москве и должен быть здесь, у них сегодня после обеда большое совещание, – последовал уверенный ответ.

Начальник, прищурившись, внимательно посмотрел на свою помощницу:

– Муж доложил?

– Подтвердил. Вы же знаете, Василий Иванович, я никогда не пользуюсь только одним источником информации.

– Молодец.

– Мне связаться, тоже переговорить насчет встречи?

– Не надо. Я ему сам позвоню. Потом. Мне сейчас главное – к «самому» прорваться.

– Ясно, я сейчас свяжусь, все узнаю.

Ахаян удовлетворенно кивнул головой:

– Потом вот что еще, Зоя. До конца дня надо будет разузнать ближайшее расписание трансатлантических рейсов, совершаемых из Саутгемптона в Нью-Йорк некоей посудиной, под названием «Королева Елизавета».

– Какая ж это посудина. Это, после «Титаника», самый большой и роскошный круизный лайнер.

– Серьезно?

– Да. Правда, его скоро заменить хотят. На более современный корабль. Нового поколения. Тоже «королева», только на этот раз Мария.

– Слушай, и откуда ты все знаешь?

– Ну... об этом сейчас много где пишут.

– Да? – Ахаян вздохнул. – Счастливые люди. Можете себе позволить еще почитать газеты. А тут времени только и хватает, что на выжимки, выдержки, сводки и прочие разные... компиляции. Ну да ладно. Значит, ты поняла? Насчет «Елизаветы».

– Узнать только расписание?

– А что еще?

– Наличие свободных мест. – Несмотря на по-прежнему суховато-деловой стиль речи, в голосе Зои на этот раз послышался некий подтекст: – Например.

– Узнай, – после некоторой паузы, в тон ей ответил Ахаян. – На всякий случай. И последнее – забронируй-ка мне местечко на самолет, на следующий понедельник, но пока не выкупай.

– В Париж? В Лондон? – снова делая пометку, спросила Зоя.

– В Париж, – уточнил Ахаян. – Только не «Аэрофлотом». Возьми на «Эр Франс». Естественно, экономическим. Нашим никаких официальных уведомлений по шифросвязи. Пошлем им весточку от «Василия Ивановича». И посмотри мне какой-нибудь отельчик. Так, средней руки, без особой помпы, но чтобы поближе к центру. Лучше на левом берегу.

– Хорошо, будет сделано.

– Все зафиксировала?

– Все.

– Тогда действуй. В первую очередь...

– Я поняла, сейчас же свяжусь с приемной. Я могу идти?

Ахаян посмотрел на свою помощницу, в собранной позе с серьезным видом замершую на пороге кабинета, в полной готовности его сию же секунду покинуть, и внезапно улыбнулся. Он в этот момент почему-то вдруг вспомнил один очень давний загородный пикник, на который, по случаю то ли первого, то ли девятого мая, собрались с женами и детьми десятка полтора сотрудников тогдашнего Первого Главка и в котором вместе со своими родителями участвовала и стоящая сейчас перед ним серьезная, даже строгая женщина, запомнившаяся ему тогда какой-то озорной непоседливой девочкой-подростком, лихо командовавшей стайкой крутившихся возле нее ребят. И тут же, каким-то еще неясным, смутным импульсом, у него в голове мелькнула еще одна мысль:

– Слушай, Зоя, все забываю тебя спросить. Как папа-то?

– Да ничего пока, молодцом. Тьфу, тьфу, тьфу.

– Преподает?

– Да уже год как нет.

– Совсем, значит, ушел, вчистую, – вздохнув, покачал головой Василий Иванович.

– Ну почему. На консультации еще вызывают. Не часто, конечно, но...

– Н-да. Что поделаешь. В сущности, нас всех ждет одно и то же будущее. Покой, тишина. А ведь какой в свое время монстр был, а? Сто лет его не видел.

– Ну... приезжайте. Он сейчас на даче практически весь год. И зимой, и летом.

– А мама?

– И мама с ним. Приезжайте, они будут только рады.

– Да я с самым величайшим. Ты привет ему... обязательно... и скажи, что я при случае непременно... в самое ближайшее время... да что там, в ближайшее. Вот прямо в эти выходные и заскочу. Так и передай.

– Хорошо, передам, – женщина впервые за все время ее пребывания в кабинете начальника улыбнулась, и с этой улыбкой так мгновенно улетучилась куда-то вся ее деловитая серьезность и строгость, что Ахаян уже не мог сдержаться, чтобы еще раз не улыбнуться ей в ответ. – Ладно, Зоя, иди, звони в приемную. Времени у нас сейчас на раскачку нет. Цейтнот.

11 ноября, во вторник, ровно в одиннадцать часов утра, на углу музея Орсэ, славящегося своей коллекцией полотен знаменитых французских импрессионистов и являющегося одной из туристических мекк Парижа, появилась фигура высокого худощавого мужчины, лет пятидесяти пяти, с аккуратной щеточкой седоватых усов над верхней губой, в бежевом кашемировом пальто с рукавами покроя «реглан» и в темно-синей классической шляпе с высокой тульей и мягкими узкими полями. Мужчина вышел со стороны улицы Бельшас, на которую музей выходил своей фасадной торцевой стороной, и, держа руки в карманах пальто, неспешной прогуливающейся походкой направился вдоль длинной боковой стены этого реконструированного двадцать лет назад и превращенного в храм изящных искусств здания бывшего железнодорожного вокзала, отличающегося какой-то давящей массивностью форм и академическим эклектизмом, столь характерным для архитектуры рубежа девятнадцатого-двадцатого веков. Налево от него, вдоль набережной Сены, тянулась площадь Монтерлана, практически полностью превращенная в стоянку для автомобилей, которая постепенно все больше и больше заполнялась легковушками всех мастей и громоздкими туристическими автобусами. Одной из конструктивных особенностей здания музея, внешний облик которого в процессе его последующей трансформации сохранился в неизменном виде, было наличие семи небольших куполов, увенчанных заостренными верхушками. Под одним из них, по расстоянию самым ближним к углу здания, на боковом торце стены был издалека виден здоровенный круглый циферблат часов более чем двухметрового диаметра.

Подойдя к объемному составному окну полуциркульной формы, расположенному прямо под часами, мужчина в кашемировом пальто, постепенно замедлив ход, остановился. Через мгновение он, повернувшись в сторону Сены, устремил любопытствующий взор на другую сторону реки, на тянущуюся практически вдоль всей набережной террасу сада Тюильри, разбитого на этом месте еще бог знает когда печальной памяти Екатериной Медичи, по привезенной ею с собой во Францию итальянской моде.