Ленин в поезде - Кэтрин Мерридейл

“В отель Ленин почти бежал, – вспоминал Стрём, – он думал только о том, как бы наконец добраться до комнаты”. Однако башмаки с железными подковками, прочно сработанные сапожником, у которого Ленин с Крупской снимали квартиру в Цюрихе, выглядели не слишком уместно на ногах будущего вождя мирового пролетариата. По словам Стрёма, более привычного к столичным гостиным, Ленина можно было скорее принять за “рабочего, собравшегося на воскресную прогулку в плохую погоду”3. Служащие гостиницы, окинув взглядом неприглядную группу помятых гостей, наотрез отказались впустить хоть кого-то из них. Лишь после того как Стрём удостоверил, что комнаты оплачены вперед, русские получили свои ключи – и блаженную возможность наконец воспользоваться горячей водой.

Но если кто-то собирался отдохнуть и как следует умыться, то у Ленина день уже был в разгаре. Другие еще завтракали, когда он поспешил в забронированный заранее конференц-зал гостиницы, где бургомистр Линдхаген должен был произнести приветственную речь (в качестве темы он выбрал “Свет с Востока”). Затем прозвучало краткое приветствие от лица шведских профсоюзов. Ленин выслушал все это достаточно терпеливо, но на самом деле он ждал, когда, наконец, сможет поговорить с хозяевами о своей поездке.

Ему предстояло заверить шведов, что за все время путешествия у него не было никаких контактов с возможными немецкими шпионами. Он должен быть убедить всех и каждого, что это империалистическая Британия вопиющим образом перекрыла все дороги из Швейцарии и, таким образом, именно британцы несут ответственность за то, что он, Ленин, вынужден был ехать через Германию. Ленин признал, что немцы и в самом деле надеялись извлечь из его возвращения выгоду, однако они просчитались.

Большевистское руководство революцией, – заключил Ленин, – намного опаснее для немецкой империалистической власти, чем руководство Керенского и Милюкова4.

В приватных разговорах со Стрёмом Ленин рассказал о своих планах подробнее. Он беспокоился о будущем шведских левых и о том, что его союзник Стрём недотягивает до уровня Брантинга, своего коллеги по риксдагу (“он умнее вас”). Ленин снова и снова подчеркивал необходимость взять в руки оружие, но эту идею шведские товарищи совершенно не разделяли. “Против царской армии с молитвами не пойдешь, – пояснял Ленин, – нужно оружие”. Когда ошарашенный Стрём спросил, как же после этого можно будет избежать военной диктатуры (Керенский представлялся ему кем-то вроде русского Бонапарта), Ленин ответил, что будущую свободу может обеспечить только диктатура пролетариата5.

Это были волнующие, страшные и жесткие слова, однако в то же время Ленину была нужна и помощь. Он уже попросил шведских левых одобрить его путешествие через Германию, и Стрём отметил, что Ленин испытал явное облегчение, когда узнал, что Брантинг согласился подписать соответствующую бумагу. Теперь нужны были средства: “Проехать по вашей стране стоит больших денег”, – объяснил он шведам. Во второй половине дня Стрём раздобыл кое-какие деньги у профсоюзов, депутат риксдага Фабиан Монссон также собрал среди коллег некоторую сумму наличными. Говорят, что правый министр иностранных дел Арвид Линдман согласился пожертвовать деньги при одном условии: “Ленин уедет сегодня же”6.

Пока Монссон ходил по парламенту с шапкой, Радек сопровождал Ленина в походе по магазинам. Имея при себе некоторую сумму, собранную одной благотворительной организацией, помогавшей русским беженцам, они отправились в настоящий оплот буржуазии: универмаг PUB войдет в историю через три года после визита Ленина, когда в нем стартует еще более блистательная карьера – юной продавщице по имени Грета Гарбо предложат принять участие в рекламной съемке женских шляпок.

Для Ленина настало время сменить свои горные башмаки с подковками на что-нибудь более уместное. Он купил себе городские туфли и выбрал костюм, в котором теперь будет появляться на всех публичных мероприятиях ближайший год с лишним. Двух этих предметов было совершенно достаточно. Предложение Радека купить новое пальто (а заодно и немного белья) было отвергнуто: Ленин едет в Россию делать революцию, а не открывать магазин мужской одежды7.

Все эти приветственные речи и утомительный шопинг поглотили всё то время, которое Ленин мог бы провести с Цетом Хёглундом. Плотность ленинского расписания не позволила ему сделать и некоторые другие визиты вежливости. При этом Ленину было хорошо известно, что Парвус сейчас в городе. Толстяк пристально наблюдал за всеми передвижениями Ленина, не в последнюю очередь потому, что всегда был убежден, что всё это ленинское путешествие – его, Парвуса, идея. В ожидании прибытия Ленина (и с благословления своих кураторов из берлинского Министерства иностранных дел) Парвус еще в начале апреля направился в Стокгольм8.

Хотя вождь большевиков наверняка отказался бы от встречи, всё же эти два человека весь день находились на расстоянии каких-нибудь двух-трех улиц друг от друга. Публично Ленин избегал малейших контактов с Парвусом, которого клеймил предателем и пешкой в руках немцев; за кулисами, однако, он поддерживал связи с самым видным русским спекулянтом на службе Германии. В последние два года эти связи осуществлялись через Фюрстенберга; на этот раз Ленин решил отправить к Парвусу Карла Радека (как только тот выполнит свои функции в универмаге PUB).

Нагуляв аппетит, Ленин вернулся в “Регину”, где заказал в ресторане бифштекс и съел его, обильно сдобрив перцем и обмениваясь шутками со шведскими товарищами (которые платили за этот обед). А Радек, пока его вождь вкушал сочное мясо, где-то в городе встретился с Парвусом. Беседа была совершенно секретной, и никаких ее записей не сохранилось, однако Ленин никогда не позволил бы такому разговору состояться, не определив заранее в деталях его содержание.

Ленину в первую очередь нужны были деньги на масштабную революционную работу, и Парвус точно знал, где эти средства добыть. Благодаря связям в германском Министерстве иностранных дел Парвус, по словам его биографов,

мог пообещать большевикам огромную поддержку в предстоящей борьбе за политическую власть в России, Радек же был уполномочен принять предложение. События последующих месяцев в достаточной мере свидетельствуют в пользу того, что именно такая сделка была заключена 13 апреля в Стокгольме9.

Ленин все это, разумеется, всегда и упорно отрицал. Однако он признавал (потому что это был общеизвестный факт), что попросил Радека остаться в Стокгольме и работать совместно с Фюрстенбергом. Будучи австрийским гражданином, Радек так или иначе не мог рассчитывать, что его впустят в Россию, а перспектива устроиться в ухоженном пригороде шведской столицы по соседству с состоятельным деловым партнером вполне примиряла с тем, что он пропустит какую-то часть революционной драмы. Задачей (по крайней мере официальной) Радека и Фюрстенберга было управление заграничной деятельностью большевиков – пропагандой, сбором информации и постепенной организацией зачатков Социалистического интернационала. Шведская полиция с самого начала была настороже, а вскоре финансовые дела Фюрстенберга оказались и под наблюдением русских властей.