Медальон Великой княжны - Юлия Алейникова

— Верно. Ну, что же, Ярослав Игоревич, то, что вы рассказали мне все сами, будет, безусловно, учтено, а пока что я вынужден вас задержать.

— Что? Задержать? В смысле — в тюрьму? — Голос Пичугина мгновенно охрип, а лицо стало серым. — Я же не убивал! Я же сказал вам, не убивал! Я просто денег хотел занять, и все!

Когда обезумевшего от страха и раскаяния, нет, не в содеянном, а в своем излишнем откровении, Пичугина увели, Станислав Дмитриевич смог наконец обдумать утренние происшествия.

Картина получалась интересная. У капитана имелось сразу двое подозреваемых, один из которых клятвенно заверял, что был у Кротова до убийства, а другой уже после. И ни один из них не сознался в убийстве. Следовательно, либо один из них врет, что вполне допустимо, либо имеется кто-то третий, например Трифонов, хотя теперь на его счет у капитана имелись большие сомнения. В принципе промежуток между визитами Пичугина и Крылова был хоть и невелик, но тем не менее вполне достаточен для третьего визита. К тому же оба лишь примерно могут назвать время своего прихода и ухода от Кротова. Так размышлял капитан, сосредоточенно разглядывая стену перед собой.

Но кто может быть этим третьим? Да и был ли он? В принципе и у Крылова, и у Пичугина имеются вполне себе реальные мотивы. У Пичугина, разумеется, более весомые, у Крылова, особенно учитывая присутствие в деле Олега Шишмарева, менее. Но все же. Хотя если хорошенько подумать, то Крылова можно вообще вычеркнуть. Если только в дело не вмешалась сестрица. Сам капитан Авдеев так до сих пор с барышней и не встретился, а судя по рассказам очевидцев, девица — еще тот фрукт. Может, это вообще она убила Кротова, а потом послала к нему брата в надежде свалить все на него? Никаких ценностей в квартире Кротова Крылов не нашел. Так, может, их прихватила сестрица?

Мысль капитану понравилась, и он принялся ее всесторонне обдумывать, правда, недолго. Оторвал его от продуктивных размышлений звонок Рюмина.

— Станислав Дмитриевич! Крыловы убиты! — Голос лейтенанта звучал как натянутая струна.

Сентябрь 1963 г. Симеиз, Ялта, санаторий «Имени XXII съезда КПСС»

Павел шагал по тенистой парковой дорожке, наслаждаясь запахом кипарисов, слушая, как похрустывают под ногами крошечные белые ракушки, коротая время до обеда: процедуры его недавно закончились, к морю идти уже не хотелось. Он брел среди пальм, азалий, кипарисов и еще каких-то незнакомых растений, то и дело поглядывая на раскинувшуюся над ним новенькую белоснежную громаду санатория. Вдыхая тягучий, наполненный ароматом хвои и моря воздух, радуясь еще одному чудесному дню и вспоминая с благодарностью Людмилу с Марусей, которые буквально насильно отправили его в санаторий.

— Пап, ну как так можно в наше время ни разу в жизни в санаторий не съездить? Поезжай, подлечишься, отдохнешь. Тебе понравится, — уговаривала младшая дочка Людмила. — Мы вот с Сережей в прошлом году в Анапу ездили по путевке. Это тоже как Крым. Ему как передовику производства от профкома бесплатно выдали. Так понравилось — слов нет! Трехразовое питание, лечение, море, экскурсии. Ты обязательно на экскурсии езди. Надо культурно отдыхать. А то у вас с мамой один огород да соленья — и все развлечения. Даже в кино не ходите.

— Некогда нам по кино вашим бегать, да и сил нет, — ворчливо заметил Павел. — Вон мать на пенсии уже, шестьдесят лет, а все еще работает, старшая сестра на отделении, это ж какая ответственность. А силы-то уже не те. А еще огород, куры. Санатории… Жизни вы не знаете. Пожили бы в наше время, так бы не рассуждали.

— Пап, так ведь я же и говорю. Такая у вас с мамой жизнь была трудная. Надо хоть на старости лет, как людям, отдохнуть. Поезжай! — не сдавалась Людмилка.

Бойкая она у них была, хоть и младшенькая, напористая. Хоть и девчонка еще совсем, тридцати нет, а уже старшим методистом в райкоме комсомола работает. Очень важная должность, и при власти. Павел дочерью очень гордился, но слушаться все равно не собирался.

Во-первых, не солидно, а во-вторых, побаивался. Как оно там в этом санатории? Да и ехать далеко. Еще бы с Марусей… А то одному.

— Пап, сперва вот ты съездишь, а потом мы маме путевку организуем. Я уже договорилась, — словно подслушав его мысли, убеждала Людмила. — И ехать не бойся. Там встретят, все устроят. Тебе понравится.

А тут еще и жена стала уговаривать. В общем, сдался Павел. Поехал. Купили ему белые летние брюки, расход опять же, панаму, халат зачем-то, собрали еды в дорогу и отправили. И хорошо, что отправили. А то бы, и правда, прожил жизнь и ничего хорошего так бы и не увидел. А тут вот пальмы, море, и питание, и суп тебе, и закуска, и компот. А комнаты какие? С балконами, и с балкона море видно. И душ на этаже весь в белом кафеле. И на экскурсию он ездил в царский дворец, в Ливадию. Красиво. Пока по залам ходил, Ивана Скороходова вспомнил, как тот про царские дворцы рассказывал. Сам-то он так в Ленинград и не выбрался. Но в книжке Эрмитаж этот самый видел. Специально для этого году в пятьдесят пятом в библиотеку записался, уж больно интересно было картинки посмотреть.

Уф, жара какая. И это в сентябре, а если бы летом поехал? Павел, дойдя до ближайшей скамейки, присел, с удовольствием откидываясь на спинку и обмахиваясь той самой белой панамой, которую ему жена с Людмилой еще дома купили.

— Извините, огоньку не найдется? — раздался над его ухом вежливый мужской голос.

— Не курю, извините. Сердце, — щурясь на незнакомца, проговорил Павел. Тот стоял против солнца, и Павлу было сложно разглядеть его. — Да вы присаживайтесь. Давно здесь?

Сам Павел пребывал в этом раю только пятый день, широких знакомств среди отдыхающих завести не успел, а сосед его по комнате Петро Ганин вчера вечером закончил свой отдых и отбыл домой в Воронеж. Нового соседа ему пока не подселили, вот и скучал он в одиночестве.

— Да нет. Позавчера только, — ответил, присаживаясь, отдыхающий, поддергивая такие же, как у Павла, белые брюки. Был он худощавым, невысоким и каким-то даже заморенным, что ли.

— На лечение направили? — с сочувствием поинтересовался Павел. — Меня вот тоже. Сперва ехать не хотел, а теперь вот нравится. Море-то первый раз в жизни увидел. А вы в Ялту ездили? — обмахиваясь панамой, неспешно вел беседу Павел. Отдыхающий ему нравился. Не болтун, сразу видно — человек солидный и в возрасте уже. — Ох, я же представиться забыл. Лушин, Павел Терентьевич. А вас как прикажете величать?

— Василий Петрович. Курносов моя фамилия. — И отдыхающий повернулся к Павлу всем корпусом, сдвигая на затылок легкую соломенную шляпу. — Ну, здравствуй, Павел Лушин.

— Василий? — Павел был безгранично, прямо-таки фантастически удивлен. — Как же ты тут? Какими судьбами?

— Да вот, на отдых прибыл, так же как и ты, — с кривой усмешкой проговорил Василий. — Ну что, как тебе живется, Павел Лушин, больше на фронте после того ранения не был?