Сверхъестественное. Как актеры и фанаты помогли друг другу уничтожить внутренних монстров - Линн Зубернис

В течение следующих нескольких недель после постановки диагноза я снова полностью пересмотрела эту серию свежим взглядом и под совершенно новым углом. Этот вымышленный телесериал преобразил меня самым натуральным образом. Приключения и злоключения, радости и печали сломали меня, но в то же время вернули к жизни. Вот что я знаю наверняка: реальность Дина и Сэма Винчестера имела для меня смысл, тогда как моя собственная – нет.

Это разожгло мое художественное творчество и вызвало необходимость выразить себя путем фанарта по сериалу. А также подстегнуло другие творческие порывы, такие как написание фанфиков. Высвобождение моих эмоций через холст и напечатанные слова было неким катарсисом, и я поняла, что мне становится легче. Переход от пассивного наблюдателя к активному участнику в конечном счете привел меня к Семьи «Сверхъестественного», моей новой зоны комфорта. Фандом поощрял и поддерживал меня на каждом шагу этого пути.

В последующие недели, переходившие в месяцы, у меня появилась возможность познакомиться с другими поклонниками, и, к моему изумлению и восторгу, с некоторыми актерами и членами съемочной команды самого «Сверхъестественного» (серьезно, это же круто?!). Каждое знакомство вызывало у меня улыбку, возвращая меня с края пропасти и продолжая процесс исцеления. Некогда мрачные мысли, терзавшие мой разум, начали отступать, когда я открыла жалюзи в окне своего разума, впуская все больше и больше света.

Вы можете спросить, как моя настоящая семья вписывается во все это? Не сомневайтесь, они со мной, и без них я не была бы там, где сейчас нахожусь. Однако, как говорится в сериале, а также в названии и содержании этой книги, «семья не ограничивается кровными узами». Семья «Сверхъестественного» создает безопасную и здоровую среду для меня, где я могу выразить то, чем я не хочу и не могу обременять свою семью по кровным узам.

С фандомом я могу шутить о том, что стану призраком и буду охотиться на Wi-Fi-сети или писать в Twitter из загробной жизни. Мы все понимаем это. Но, как я узнала на собственном горьком опыте, мой муж не может оценить такие шутки так, как мне бы хотелось. Я не виню его. Если бы ситуация была обратной, я бы тоже не одобряла такой юмор. Мои друзья по фандому дают мне свободу и поддержку, в которых я нуждаюсь, и помогают мне справиться с этой невозможно тяжелой ситуацией. Они наблюдают за моей жизнью из безопасного пространства, что дает им огромную силу поддерживать меня без эмоциональных ограничений. В реальной семье все может измениться, когда ты сдерживаешь себя, чтобы защитить тех, кого любишь. Есть странная прелесть в поддержке, которую можно найти в онлайн-сообществах. Общие интересы формируют глубокие связи, где часто вы обнаруживаете, что готовы открыться и поделиться с «незнакомцем» большим, чем с вашей собственной семьей.

Исчез ли мой рак? Когда я пишу это в 2016 году, почти через два года после постановки диагноза, к сожалению, нет. Но есть достаточно приятных отвлекающих моментов в виде замечательной дружбы, возникшей у меня в семье фандома, потрясающих сценаристов, дарящих нам серию за серией, которые полны остроумия и юмора, и удивительных актеров, оживляющих эти сценарии каждую неделю. Это очень помогает мне отвлечься от болезни.

Я выросла в христианской общине. У нас была собственная частная школа, детский сад и радиостанция, так что этим ограничивался мой мир. Я пошла в школу после детского сада и училась там до двенадцатого класса, а также проводила там большую часть вечеров и выходных, участвуя в службе. После двух неудачных попыток самостоятельно покинуть общину во время учебы и после окончания колледжа вся моя семья, наконец, переехала, когда мне было двадцать четыре года.

Я перебралась в Сиэтл и поступила в аспирантуру семинарии, где объединено изучение теологии и психологии. Философия Сиэтлской школы теологии и психологии гласила, что независимо от того, являемся ли мы пасторами или терапевтами, при входе в комнату мы приносим с собой свою историю – это заставило меня обратить внимание на себя. Я училась на психотерапевта и только начав изучать свою историю, поняла, что я была глубоко травмирована воспитанием. Я боролась с психологическими последствиями теологии, которой меня обучили, особенно с верой в то, что я – зло в своей основе и что, поскольку «у Бога есть план моей жизни», у меня нет свободы выбирать или следовать своим желаниям. В 2014 году, когда у меня был последний год учебы в школе, после трех невероятно трудных лет, в разгар моего ПТСР, депрессии и диссоциации, я нашла «Сверхъестественное». Меня затянуло, и я влюбилась.

Сериал затрагивал сложные и глубокие темы, красивыми и выворачивающими наизнанку способами. И я поняла, что имею отношение ко многим из них. Было ли это сомнение Дина в существовании бога или какого-либо блага, борьба за свободу воли, борьба Сэма за веру в реальность того, что он избежал ада, или они оба задавались вопросом, была ли их собственная природа доброй или злой, я могла их понять. Я бывала во всех этих битвах и продолжаю сражаться почти ежедневно.

Где-то между просмотром третьего и четвертого сезонов мне приснилось, что я столкнулась с Сэмом и Дином в моей старой общине и, благодаря своей татуировке, заслужила их доверие и оказала помощь в борьбе с демонами, обитавшими там. Татуировка была у меня на спине, между плеч, и представляла собой половинку солнца (от символа защиты от одержимости) черного цвета. Для Сэма, у которого текла кровь демона в венах, это было похоже на закат солнца в темноте, поэтому он доверял моей темноте. Дин видел в ней восход солнца, поэтому он доверял моему свету. Во сне мальчики разрешили мне охотиться вместе с ними и помогли сбежать, когда мы закончили. Я проснулась, чувствуя себя сильной, приземленной и ободренной мыслью, что Винчестеры прикрывают мою спину в борьбе, чтобы оставить позади мою общину и то, чему она меня научила. И если Винчестеры прикроют меня, то вместе мы будем неудержимы.

К ноябрю 2014 года я уже была серьезно увлечена сериалом и являлась преданной поклонницей, а в качестве подарка на день рождения я сделала себе практически ту самую татуировку. К тому времени я немного видоизменила изображение. Верхняя половина солнца темнее, а нижняя – это его отражение в свете, с фразой «non timebo mala» посередине. Это латинская фраза выгравированная на кольте, который Винчестеры используют, чтобы убивать демонов, и переводится она как «не убоюсь зла».

Это символизирует мою борьбу, во‑первых, за собственное тело, потому что в общине мне всегда говорили, что мое тело не мое и что татуировки – это зло. Во-вторых, речь идет о моей борьбе за то, чтобы держать тьму и свет в равновесии, как в серии «В гостях хорошо, а дома лучше», когда Чарли разделяется на злую Чарли и хорошую Чарли, прежде чем в конечном итоге объединиться в одно тело, в равновесие. Наконец, татуировка напоминает мне, что я не должна жить в страхе перед злом, которое может крыться в окружающих людях (в общине нам говорили, что все за ее пределами ненадежные и злые) или во мне самой. Я больше не буду жить в страхе.

Мне как психологу также очень нравится, как татуировка играет с юнговскими идеями теневой стороны. Карл Юнг концептуализировал теневую сторону либо как отрицательные аспекты характера человека, которые он подавляет, либо как нечто в бессознательном, чего человек не осознает, будь то позитивное или негативное. Я выбираю второе определение: смотреть на татуировку как на часть самой себя, с которой я незнакома. Моя община говорила мне не доверять самой себе, потому что моя истинная природа была злом. Но когда я начинаю исследовать, кто я есть и кем хочу быть, оказывается, что иногда то, что я считала злом, не является таковым. Например, моя община сказала бы, что гнев – это грех. Мне пришлось узнать, что перед лицом жестокого обращения гнев – это естественная и нормальная реакция, которая говорит мне, что я заслуживаю лучшего отношения. Таким образом, мое теневое «я», которое часто злится из-за пережитой травмы, выводится на свет и проявляется как любовь к самой себе, как вера в то, что я стою больше, чем мне говорили. Точно так же депрессия и тревога часто подсказывают мне старые, вредные способы мышления или наводят на мысль о горе, которое мне все еще нужно пережить, и таким образом моя тень начинает информировать меня о моем исцелении. Это не то, чего следует бояться. (Еще я хочу добавить линию вокруг моей татуировки из эпизода сериала «Доктор Кто» «Рождественская песнь», где были слова: «Впусти свет своей яркой тени».)