Прощай, принцесса - Хуан Мадрид

— Да, угадали, очень нужны! — Она горестно зажала лицо ладонями. — Но они мне совершенно не идут. Я, наверное, куплю линзы, а лучше сделаю операцию. Теперь, с моей новой работой, я могу себе это позволить.

Я снова выглянул в окно:

— И с этого самого места вы смогли углядеть, что Хуан Дельфоро вышел из такси с бутылкой шампанского Moët & Chandon в руках?

Я повернулся к девушке. Лицо ее изменилось. Она прижала дрожащую руку ко рту и отступила на шаг. Я честно пытался выглядеть как можно безобиднее. Как всегда, это мне давалось с трудом.

Я улыбнулся:

— Да об этом писали во всех газетах, Ана. Абсолютно все знают, что ты была лучшей подругой Лидии Риполь и видела, как ее предполагаемый убийца вошел в этот дом в восемь тридцать вечера как раз в тот день, когда ее убили, так ведь?

Но девушка не успокоилась. Я видел, как часто она дышит, потому сунул руку в карман пиджака, достал бумажник, вынул оттуда удостоверение и показал ей, вытянув руку. Она взяла «корочку» и приблизила к глазам.

— Вы… вы частный детектив?

Я забрал документ.

— Нет, я веду расследование для юридической фирмы Кристино Матоса, Ана. Этот адвокат защищает Хуана Дельфоро.

— Вы меня… Вы обманули меня, сказали, что пришли, чтобы… Так вы не из риелторской фирмы?

— Нет, Ана, я не из риелторской фирмы. Я просто хотел кое-что с тобой обсудить. А если ты немного успокоишься и вспомнишь начало нашего разговора, то поймешь, что я тебя не обманывал, так как не говорил, зачем я здесь. Ты ведь сама все додумала, так?! Не бойся, я ничего плохого тебе не сделаю. Не нервничай, пожалуйста, и постарайся мне поверить.

— Я хочу… хочу, чтобы вы ушли. И очень прошу вас об этом.

— Если хочешь, чтобы я ушел, я уйду, Ана. — Я направился к двери, она последовала за мной. — Только скажи мне, кто приказал тебе держать язык за зубами?

— Они.

— А кто такие эти они, Ана?

— Ну, эти, которые из полиции.

Я слегка приоткрыл дверь.

— А почему, как ты думаешь, они тебя об этом просили?

— Я не… я не знаю.

— Но ты ведь долго и подробно рассказывала все журналистам, так? Твои интервью есть во всех газетах. Ты стала знаменитостью.

— Так и есть, но это совсем иное дело. Уходите, пожалуйста.

— Конечно, я уже ухожу, Ана. Я не хочу надоедать тебе, только скажи, а почему это иное дело?

Она отрицательно покачала головой. Я шире открыл дверь и уже поставил одну ногу на лестничную клетку.

— Подумай, ты ведь знакома с таким красавчиком полицейским, ему слегка за тридцать? Его зовут Гадес, Роман Гадес, так? Это он дал тебе указания о том, что конкретно ты должна говорить журналистам, да?

Ана опять ничего не ответила. Неужели я попал в точку? Я продолжил:

— Почему ты заявила, что узнала Хуана Дельфоро, Ана? Ты понимаешь, что с четвертого этажа при твоем зрении довольно сложно что-то разглядеть?! Кого ты видела тогда, Ана? Лысого господина с бутылкой шампанского?

— Это… это был тот сеньор, писатель, Хуан Дельфоро. Я много раз до этого видела его с… Лидией. Они дружили. И он нес в руках бутылку шампанского Moët & Chandon. Я работаю… то есть работала в супермаркете и хорошо… хорошо разбираюсь в марках вин.

— Ана, послушай, для меня ведь это тоже работа. Я ничего не имею против тебя лично, но ты — главный свидетель обвинения.

Я уже совсем вышел из квартиры, но все еще придерживал дверь.

— Лидия была моей подругой. Бедняжка Лидия, — произнесла она со слезами в голосе.

— Да, она была твоей подругой, а друзья должны помогать друг другу, а не скрывать правду, Ана. Послушай, я более двадцати лет прослужил в полиции, сейчас в отставке, но вот что тебе скажу: лучший способ помочь твоей убитой подруге — это сказать правду. Это неправильно, когда полицейские диктуют тебе, что ты должна говорить газетчикам. Гадес присутствовал, когда ты давала интервью?

Она отрицательно покачала головой:

— Его звали не Гадес. Его звали… он какой-то большой начальник там, он сказал… сказал, что его зовут Рауль.

Произнеся это, она подбежала к двери, налегла на нее всем телом и попыталась закрыть.

— Уходите, уходите немедленно!

— Ана, тебя вызовут в суд, и тебе придется сказать там правду. Позволь мне расспросить тебя. Ты же видишь, я не сделаю ничего дурного.

Она неожиданно обмякла, перестав давить на дверь.

— Лидия когда-нибудь говорила тебе про то, что ее хотят убить? Подумай хорошенько, Ана.

Она энергично замотала головой.

— Что она рассказывала о Хуане Дельфоро? Что они были любовниками?

— Друзьями.

— Но у нее ведь было много ухажеров, так? Кто они? Ты помнишь кого-нибудь?

— Она не любила распространяться на эту тему и предпочитала не называть имен, но у нее было достаточно поклонников. — Наконец Ана снова улыбнулась, но на этот раз улыбка вышла грустной. Может, у нее самой не сложилась личная жизнь. — Лидия была очень красивой, очень милой… и журналистка к тому же, ее показывали в новостях. Она нравилась парням. Но она ни на ком не остановила свой выбор. По крайней мере, так она говорила.

— Хорошо, теперь расскажи немного о Хуане Дельфоро. Твоя подруга когда-нибудь упоминала, что между ними существует интимная связь или что он влюблен в нее? Это ведь разные вещи, как я полагаю. Подумай, Ана, пожалуйста.

— Она говорила, что он в нее влюблен. И что раньше был ее педагогом, он писатель или поэт вроде бы. Что он пытался… то есть… что он интересовался ею, еще когда она училась у него на курсе.

— Очень хорошо, Ана. Теперь ты видишь, что я не кусаюсь?

— Вы должны уйти, умоляю!

— Хорошо, только уточню еще одну деталь. Лидия когда-нибудь признавалась тебе, что собирается замуж за принца?

— За принца? В смысле за дона Фелипе?

— Именно за него. Она хоть раз упоминала его, может, намекала на что-то такое?

— Да нет же! Какая глупость! Вы вообще с чего это взяли?

— Кто предложил тебе новую работу и жилье, Ана?

— Все, хватит! Я больше не буду с вами разговаривать! Немедленно убирайтесь, или я позвоню в полицию!

Я убрал ногу, и дверь с грохотом захлопнулась.

Первое, на что я обратил внимание, войдя в подъезд своего дома, был царящий внутри запах тухлятины. Я толкнул дверцу, ведущую во внутренний дворик, и моему взору предстал контейнер, доверху забитый пакетами с мусором.

Вонь была до того невыносимой, что я отпрянул. Похоже, никто давно не вывозил контейнер на тротуар, чтобы мусорщики забрали его содержимое.