По осколкам твоего сердца - Анна Джейн

Мне тоже что-то кричали, но я сохраняла хладнокровие. Просто ждала команды от грид-герл. В «Формуле-1» отказались от модельных девушек в вызывающей одежде, посчитав, что это «идет вразрез с современными социальными нормами». Но тут все было иначе. Чем эффектнее и оголеннее девушка, тем лучше! Ко многим приставали, и кто-то из девочек был не против.

Гонщики замерли на стартовой решетке. Зажглись шесть пар красных сигналов специального светофора – начался отчет. Ведь Гремлину хочется, чтобы все походило на настоящие профессиональные гонки. Он гонит подальше мысли о том, что преступник.

Чем меньше времени оставалось до старта, тем больше пар красных сигналов гасло.

Три минуты.

Пять.

Одна.

Пятнадцать секунд.

Старт.

Погасла последняя пара сигналов, грид-герл задорно взмахнула белыми флажками и мотоциклы с ревом сорвались с мест.

Четверо человек сразу вырвались вперед. Я, номер три, номер пять и номер восемь.

Моей тактикой было находиться в числе лидеров, а затем завладеть лидерством. Я часто так делала.

Мы впятером мчались по треку, и я не слышала ни криков, ни громкой музыки позади. Для меня сейчас ничего не существовало, кроме шума ветра. Я гнала навстречу свободе, тонко чувствуя байк и состояние трассы. Контролируя ритм прохождения по кругу. Проходя повороты почти на полном газу.

Пульс зашкаливал. По венам струился адреналин. В голове стало легко. Тело наполнял восторг от скорости. Я рвалась вперед – за победой. И думала, что все будет легко.

Но ошибалась.

В какой-то момент меня начали выбивать с трассы.

Номер пять специально держался рядом. После одного из поворотов он начал теснить меня, заставляя снижать скорость. А все для того, чтобы вперед вырвался кто-то другой. Скорее всего, номер восемь.

Это было против правил. Номер пять могли дисквалифицировать – но не сразу. На нелегальных гонках главное – это зрелищность. Зрители должны насладиться гонками. И плевать, что пару раз были несчастные случаи.

Номер восемь свободно пролетел мимо.

Я почти вырвалась вперед, когда номер пять снова попробовал выбить меня с трассы. Каким-то чудом я увильнула в сторону – байк наклонился к земле так опасно, что мог бы и упасть.

Номер пять не отставал. Он хотел предпринять еще одну попытку, но… Его вдруг подрезал номер три – тот самый парень на «Судзуки». Да так умело, что тот не справился с управлением. Номера пять повело в сторону, он резко начал тормозить и сошел с трека.

Я на мгновение обернулась – номер пять не пострадал. Зато выбыл из гонки. А номер три ехал позади, и у меня вдруг появилось ощущение, что он… поддается. Гонит не на полную скорость. А еще этот джентльменский поступок… Или это какая-то хитрая тактика, чтобы выиграть?

Решив ни о чем не думать, я помчалась дальше. Обогнала номер восемь и вырвалась вперед. Все мои соперники остались позади – в том числе и парень на «Судзузки», который меня спас.

Я финишировала первой под громкий рев зрителей. Остановилась, злая, как волчица. Впервые за долгое время я чувствовала не восторг, а злость. Пронзительно-холодную злость.

Номер три пришел вторым – я слезала с байка, когда он пересек финишную черту. И снова было ощущение пронзительного взгляда, от которого стало не по себе.

Отовсюду были слышны выкрики:

- Рысь, ты крутая!

- Детка, так держать!

- Ты офигенная!

А я пыталась восстановить дыхание и пульс. Будто не ехала на мотоцикле, а бежала.

К парню на «Судзуки» подошли один из оргов и его помощник. И по разговорам я поняла, что его собираются дисквалифицировать. Злость тотчас переросла в гнев.

Сняв шлем, я подошла к ним.

- Какого черта происходит? – хмуро поинтересовалась я.

- Номер три выбывает, Рысь, - коротко пояснил орг. – Гремлин так решил.

Я выругалась, резко развернулась и пошла к нему. Разбираться.

Зрители продолжали кричать, но мне было все равно.

Но мне было все равно, что они кричат. Я была в ярости из-за того, что номер пять решил слить меня, нарушив правила. А в итоге дисквалифицировали не его, а номера три.

Того, кто меня спас.

Крепко сжимая шлем, я подошла к Гремлину, который со своими помощниками стоял в палатке чуть поодаль от остальных.

- Поздравляю, Рысь, - расплылся в улыбке Гремлин. – Я в тебе не сомневался.

- Как это понимать? – резко спросила я. – Номер пять выбивал меня с трассы. Дисквалифицируйте этого придурка.

Конечно же, они все видели по камерам. И были в курсе всего, что происходило на треке.

- Но не сделал этого. А вот номер три его выбил. Был физический контакт. Так что, Рысь, придется дисквалифицировать его. Мне жаль, но… - Гремлин развел руками, словно говоря, что ничего не может поделать.

- Вот как? – изогнула я бровь. – Когда в следующий раз я получу приглашение участвовать в гонках, придется ответить так же. Мне очень жаль, но…

- Полина, милая, - мягко улыбнулся Гремлин, но глаза его были жесткими. – Давай не будем делать поспешных выводов. Номер пять реально нарушил правила. Он дисквалифицирован. В ближайшее время участвовать не будет. А ты завтра катаешь с победителем второго заезда.

- А номер три?

- А с номером три нам придется попрощаться, - притворно вздохнул Гремлин. – Но ненадолго. Интересный. Напоминает мне кое-кого. А тебе?

Я нахмурилась.

- К чему клонишь?

- К тому, что он тоже напомнил тебе Барса. Поэтому ты побежала его защищать.

На мгновение мне пришлось прикрыть глаза. Чтобы успокоиться и не дать ярости выйти наружу.

- Он меня спас на треке, - тихо, но твердо сказала я. – От придурка, которого вы не собираетесь дисквалифицировать.

- Мы посмотрим, что можно сделать с ним. Мы ведь тоже заинтересованы в интересных гонщиках, - растянул губы в улыбке Гремлин.

Нет, вы заинтересованы в деньгах. Это все, что вам нужно.

Я развернулась и пошла обратно. Хотела поговорить с номером три. Поблагодарить. Мне действительно было жаль, что так вышло.

В это время готовились к заезду другие гонщики, и внимание зрителей, которые пьянели все больше – то ли от алкоголя, то ли от азарта, – переключилось на них. Я попыталась отыскать номера три, но нигде не могла найти. Мне чудом повезло заметить его в стороне ото всех – парень сидел на своем «Сузуки». Еще мгновение – и заведет мотор.

Нас отделяло метров пять, не больше.