Как подружиться с демонами - Грэм Джойс

— Его утверждение не голословно. Мы провели расследование, и теперь у нас есть доказательства.

— Доказательства… Что за доказательства? Доказательства чего?

— Мы нашли отбракованные рукописи, почерк ваш. Собственно, они все еще у нас.

— Что за бред сивой кобылы? Какой еще почерк? Какое утверждение?

Мэтт Стоукс тяжело вздохнул на том конце провода. Как будто он очень-очень устал.

— Майкл Эллис поставил нас в известность, что вы фактический автор стихотворений Джеза Сингха.

Я чуть не выронил телефон.

Я был уверен, что он говорит об антикварных книгах! А речь, оказывается, о второй нашей затее. Мне бы даже и в голову не пришло. Я разрывался: то ли изобразить слезливое раскаяние, то ли начать отпираться по новой. Выбрал последнее.

— Ага, а еще недавно всплывшего фолианта Шекспира. И парочки гравюр Уильяма Блейка.

— Собираетесь решительно все отрицать?

— Похоже, вы знаете об этом больше меня.

— Послушайте, мистер Хини, у нас есть черновики, написанные вашей рукой. Мы извлекли их из вашего мусорного бака.

— Вы копались в моем мусоре? Все интересней и интересней!

— Послушайте, вы не сделали ничего противозаконного. Просто надули нескольких умников, которые, по сути, сами напросились. Между нами говоря, я на вашем месте заявил бы, что это литературная мистификация. Существует давняя традиция такого рода вещей. В сущности, это отдельный жанр. Поймите, нравится вам это или нет, мы все равно опубликуем свой материал в разделе «В мире искусства». Однако и для меня, и для вас будет гораздо лучше, если вы внесете свою лепту. С этаким дерзким, обаятельным зубоскальством…

— Не силен в дерзких, обаятельных зубоскальствах. Подождите минутку, ладно?

Мне нужно было подумать. Через несколько секунд я спросил журналиста, говорил ли он с Джезом. Тот сказал, что звонил ему прямо перед нашим разговором, но Джез отказался от комментариев. Я спросил, может ли он обещать, что не обнародует эту историю, пока я не свяжусь с ним. Он сказал, что у меня есть время до конца недели.

Я позвонил Джезу, но у него было занято. Я оставил ему сообщение, чтобы срочно перезвонил мне. После чего вернулся на кухню. Сара и Мо смотрели на меня выжидающе. Я решил, что ни к чему скрывать это от них.

— Давайте внесем ясность… — снова и снова повторяла Сара.

— У меня есть его книга! — сказал мне Мо.

— Только не говори, что она тебе дорого обошлась.

— Да чего там, Джез Сингх, он же просто улетный, от него сейчас все студенты прутся. Он офигенно крут. Высший класс. Короче, он гений. В общем, его стихи… эти стихи… ваши стихи… они и правда на самом деле классные.

— Ох, бога ради, Мо, галиматья же.

— Нет, они реально… нереально крутые.

— Разве можно быть сразу и реально, и нереально крутыми, а? Они дрянные. Уж я-то знаю, ведь это я их написал.

— Давайте внесем ясность…

— Они не дрянные! — не соглашался Мо. Он был так серьезен, что едва не плакал. — Эта фишка насчет бесов, которые стоят за нашими чувствами, — это… это…

— Мо! Прекрати, пожалуйста! Я прихожу домой, открываю бутылку вина — и не успеет она закончиться, как у меня готов для Джеза очередной дерьмовый стишок. Это розыгрыш.

Он не мог этого принять.

— Ничего подобного. — Мо медленно покачал головой. — Это не так.

— Слышь, ты, всю эту дребедень написал я! То есть я в данном случае — истина в последней инстанции! И если я говорю, что эти стихи — шлак, значит они и правда шлак!

— Так, давайте внесем ясность… — сказала Сара.

Зазвонил телефон, и в ту же минуту позвонили в дверь. В обоих случаях это был Джез. То есть Сара взяла трубку, а я открыл дверь и увидел за ней Джеза, который говорил по мобильному с Сарой, бессмысленно поручая ей сказать мне, что он стоит у порога.

— Нас раскрыли, — сказал он, хлопнув меня по плечу, и прошел в прихожую.

Мы все перебрались на кухню, которую каждый, видимо, счел самым подходящим местом для экстренных совещаний. Я откупорил еще одну бутылку. Джез выпил бокал залпом, словно это был «Лукозейд». Мо смотрел на него во все глаза. У него голова шла кругом: еще бы, увидеть живьем того, кто еще пять минут назад был его кумиром. Ныне развенчанным.

— Слава те господи, — сказал я Джезу. — Я сперва подумал, что это из-за книг.

— Верно. Верно. — Он медленно провел рукой по лицу, словно умывался.

— Каких книг? — поинтересовалась Сара.

— Нам с тобой нужно состряпать историю, Джез. Другого выхода нет.

— Я стану посмешищем, — сказал он.

— Нет, мы представим эту историю в нужном свете. Правительство делает так сплошь и рядом.

— Помнится, ты говорил, что это называется враньем, — бесцеремонно сказала Сара.

— Да, мы будем врать. Скажем, что писали стихи вместе. Мол, обычно поэты предпочитают оставаться наедине со своими горестями, и потому в литературе не сложилось традиции поэтического соавторства, а мы попытались это изменить. Дескать, мы опасались, что такие стихи никто не воспримет всерьез. Будучи весьма замкнутым человеком, я не хотел связываться с демоном славы и был только рад, что Джез взял роль поэта на себя. Отметим, что Т. С. Элиот и Эзра Паунд делали то же самое.

— Это правда? — спросил Мо.

— Да какая разница, правда или нет? — сказал я.

Мы все пили вино, и я, при поддержке кухонного кабинета советников, составил письменное заявление. Мо внес свой вклад, сочинив для меня боязнь путешествий. Сара отыскала в книгах, что Эзра Паунд и впрямь как минимум вдвое сократил плаксивую поэму Элиота, прежде чем та увидела свет. Джез, изменивший название одного из ранних стишков, с воодушевлением описал это как акт коллективного творчества, где я выступал как автор первой версии стихотворения, а он — второй. Под конец вечера я уже и сам поверил во всю эту ахинею.

Когда наше заявление общими усилиями было готово, я перезвонил журналисту, но напоролся на автоответчик и решил, что он уже ушел домой. Так что я послал ему эту телегу по электронной почте и пошел спать, оставив Джеза пить вино и расслабляться с детворой до утра.

— От Штына что-нибудь слышно? — спросил я его, прежде чем отправиться на боковую.

— Ни звука.

Фото Джеза, напечатанное в газетах, было гораздо крупнее моего. Оно и понятно — он куда импозантнее. Меня же засняли на фоне моего дома, и видок у меня был смурной и обывательский. Снимок появился в «Обсервер» в разделе, посвященном искусству. Если бы вы присмотрелись к этому кадру, то заметили бы в углу тень свежеприбывшего беса. Хотя возможно, это была самая заурядная, нормальная тень, ведь фотограф приехал под конец дня, когда солнце уже садилось. В любом случае на нее никто не обратил внимания.