Мертвые возвращаются?.. - Тана Френч

Еще более безумная картина предстала глазам в соседней с моей комнате: треснувшая каменная грелка; зеленые резиновые сапоги в корке засохшей грязи; растерзанная мышами гобеленовая подушка; пизанские башни картонных коробок и старых кожаных чемоданов. Судя по следам, кто-то не так давно пытался разгрести эти завалы — на крышках чемоданов видны следы пальцев, в углах и на ящиках проступали таинственные очертания неких вынесенных предметов. На занесенном пылью полу все еще можно было различить путаницу следов.

Подходящее место, если требуется что-то спрятать — орудие убийства, улику или просто ценную старинную вещицу. Стараясь не наследить, я проверила открытые ящики, но все они были доверху набиты исписанными мелким почерком страницами. Кто-то — скорее всего дядюшка Саймон — писал историю семейства Марч, прослеживая ее на протяжении столетий. Обосновались они здесь давненько, дом был построен в 1734 году, но ничего выдающегося не совершили: женились, покупали время от времени лошадей да потихоньку теряли части владений.

Комната Дэниела была заперта на ключ. В числе прочих полезных навыков, перенятых мной от Фрэнка, было и вскрытие замков, и этот не показался мне особенно сложным. Но я уже нервничала после дневника, а замок только добавил тревоги. Запирает ли Дэниел дверь всегда или сделал это только из-за меня, я не знала, но была готова поспорить, что он устроил какой-то подвох — положил волосок на порожек или поставил за дверью стакан с водой.

Комнату Лекси я оставила напоследок — ее уже обыскивали, но я хотела еще разок пройтись сама. В отличие от дядюшки Саймона Лекси была свойственна милая, мягко говоря, безалаберность. В комнате определенно давно не прибирались: книги стояли на полках вкривь и вкось, одежда в шкафу была свалена кучей на полу, под кроватью обнаружились три пустые пачки из-под сигарет, половина шоколадного батончика и скомканная страничка каких-то конспектов, — но до полного бардака было далеко по причине скудости вещей. Ни безделушек, ни билетных корешков, ни открыток, ни засохших цветов, ни фотографий; единственное, что она хранила на память, — видеоклипы на телефоне. Я пролистала все книги, вывернула все карманы, но так ничего и не нашла.

Впрочем, ощущение перманентности присутствовало и здесь. Обитательница комнаты экспериментировала с красками — на стене рядом с кроватью осталось несколько размашистых мазков — голубой, желто-коричневый, серовато-розовый. Снова кольнула зависть. «Черт бы тебя побрал, — мысленно сказала я ей, — пусть ты и прожила здесь дольше, но отдуваться приходится мне».

Я села на пол, достала из сумки мобильник и набрала номер Фрэнка.

— Привет, малышка, — отозвался он после второго гудка. — Ну что, уже прокололась?

Настроение у него было бодрое.

— Ага. Извини. Приезжай и забирай.

Фрэнк рассмеялся.

— Как делишки?

Я переключилась на громкую связь, положила телефон на пол и сунула в сумку перчатки и записную книжку.

— Вроде бы в порядке. Думаю, никто ничего не заподозрил.

— А с чего бы? У них для этого нет никаких оснований. Откопала что-нибудь для меня?

— Они все в колледже, так что я быстренько прошлась по дому. Ножей с пятнами крови, окровавленной одежды, а также письменных признаний в содеянном не обнаружено. Ни травки, ни даже порножурнальчика. Для студентов все на редкость благопристойно.

Все мои повязки со следами «крови» хранились в пронумерованных пакетах — пятна на них постепенно бледнели по мере заживления «ран», так что, приди кому-то в голову идиотская мысль проверить мусорное ведро, ничего подозрительного он не найдет — только бинты. Специфика работы. Я отыскала пакет с цифрой 2 и стащила обертку. Не знаю, кто занимался этими пятнами, но в недостатке энтузиазма его было не обвинить.

— Что с дневником? — спросил Фрэнк. — Тем, о котором упомянул Дэниел.

Я прислонилась к книжному шкафу, задрала кофту и содрала старую повязку.

— Если он и в доме, то кто-то его хорошо припрятал.

Фрэнк хмыкнул.

— Или ты была права и теперь он у убийцы. Так или иначе, интересно, что все они, включая Дэниела, правду от нас утаили. Как держатся? Может, кто-то нервничает?

— Нет. Сначала вроде бы немного стеснялись, но этого и следовало ожидать. В целом впечатление такое, что они все рады возвращению Лекси.

— Вот и у меня такое ощущение. Кстати, вспомнил. Что там случилось вечером, после того как ты поднялась к себе? Слышал, как ты с кем-то разговаривала, но слов не разобрал.

В его голос вкралась новая, недобрая нотка. Мои руки тотчас перестали разглаживать края повязки.

— Ничего. Просто пожелали друг другу спокойной ночи.

— Чудно. Прямо-таки сцена из «Уолтонов». Жаль, пропустил. Где у тебя был микрофон?

— В сумке. Батарейки спать мешают.

— Так спи на спине. Кстати, дверь у тебя не запирается.

— Я к ней стул приставила.

— А, ну тогда конечно. Со стулом не пропадешь. Господи, Кэсси!

Я представила, как он расхаживает по комнате, взъерошив ладонью волосы.

— Да что тут такого, Фрэнк? В прошлый раз я вообще не пользовалась микрофоном без особой надобности. Если выяснится, что я разговариваю во сне, какая от этого польза расследованию?

— Прошлый раз ты не жила под одной крышей с подозреваемыми. Эти четверо, может, и не на первом месте в списке, но исключать их нельзя. Микрофон должен быть на тебе всегда и везде, кроме душевой. Кстати, если бы в прошлый раз микрофон лежат в сумочке, мы бы ничего не услышали и ты уже отдыхала бы на кладбище.

— Да, да, да. Замечание принято.

— Усвоила? Все время на тебе. И без баловства.

— Поняла.

— Ну ладно, — сказал Фрэнк, успокаиваясь. — У меня для тебя кое-какие новости. — Он, похоже, усмехнулся — приберег напоследок что-то хорошее. — Я пробиваю всех твоих БЗ. Помнишь такую девушку, Викторию Хардинг, из нашей первой эпопеи с участием Лекси Мэдисон?

Я откусила полоску лейкопластыря.

— А должна?

— Такая высокая, стройная, длинные блондинистые волосы? Говорит, как из автомата строчит? Не мигает?

— Господи. — Я приклеила повязку. — Вики Липучка. Ее нам только не хватало для полного счастья.

Мы с ней вместе учились в Дублинском университете, чему конкретно — трудно сказать. Кукольные голубые глаза, куча всяких аксессуаров в тон и невероятная способность присасываться к любому, кто мог быть чем-то полезен, — главным образом, к богатеньким мальчикам и девочкам не самого строгого поведения. Уж не знаю почему, но меня она сочла достойной своего внимания. Не иначе как рассчитывала на бесплатные наркотики.

— Она самая. Когда ты разговаривала с ней в последний раз?

Я замкнула чемодан и убрала под кровать. Задумалась. Викки не из тех, кто оставляет о себе долгую память.