Стань моей судьбой - Элизабет Бойл

Не больше, чем годилась в маркизы Стэндон.

Люси Эллисон, дочь вора и графини с дурной репутацией, такая, какая есть, и такой останется.

Но это не означает, что она дурочка.

Выпрямившись и высокомерно взглянув на него, Люси сказала:

— Так весь этот скандальный трюк ради того, чтобы я раздобыла для вас завещание. Украла его. Вот чего вы хотите на самом деле.

Клифтон не проронил ни слова. Он просто кивнул.

Люси сделала глубокий вдох, чтобы унять дрожь в руках. Ярость обуревала ее.

— Позвольте уточнить, правильно ли я все поняла. Вы хотите, чтобы я помогла вам украсть деньги вдовы?

Он принял ее вопрос за неуместное восхищение возмутительной просьбой.

— Точно, Гусси, вы просто созданы для этого дела.

О, если бы только он знал.

— Выпустите меня. — Она указала на дверцу кареты. — Выпустите немедленно.

Проигнорировав ее просьбу, Клифтон сказал:

— Люси, вы должны мне помочь, вы единственная, кто…

Люси перестала слушать, в ее ушах звенело предостережение отца: «Ты всегда будешь дочерью вора…»

— …вы ведь понимаете, как обстоит дело? Я бы последний грош поставил, что завещание Малкома находится в сейфе Страута. Я никогда не открою этот замок. Вы это знаете, и я знаю. Вы лучшая для этой задачи. Единственная.

Она покачала головой, отмахиваясь от его уговоров, взывающих к ее сердцу:

— Нет!

Он уставился на нее:

— Нет?

Подавшись вперед, Люси ткнула пальцем в его твердую грудь.

— Нет!

Потом с проворством вора она схватила его трость и изо всех сил стукнула ею в потолок. Кучер немедленно отреагировал.

В тот миг, когда карета остановилась, Люси выскочила, бросив в Клифтона трость, так что ему пришлось увернуться. Выиграв драгоценные секунды, она шагнула на тротуар, на ходу отряхивая юбки.

— К черту его, к дьяволу! — бормотала она, не обращая внимания на изумленные взгляды прохожих.

Да, лучше не придумаешь. Свидетелями ее приключения стала добрая половина светских сплетников. Герцогиня скоро об этом услышит. Люси не сомневалась, что к ужину ее отправят в охотничий домик в Шотландию.

Если хоть эту крышу над головой ей позволят иметь.

Но сейчас ее характер, ее бесславный нрав, из-за которого она угодила в эту заваруху, сослужил ей добрую службу. Люси не волновало, даже если герцогиня Холлиндрейк сошлет ее в глухомань Новой Шотландии, в Канаду.

Сейчас Люси владела та же самая упорствующая в своих заблуждениях вера, в свое время заставившая беззастенчиво сказать отцу, что граф Клифтон любит ее и вернется за ней.

— Люси, ради Бога, почему вы не хотите помочь мне? — спросил Клифтон из кареты.

Вцепившись в свои юбки, Люси стиснула зубы, потом ответила:

— Потому что я леди Стэндон, напыщенный болван.

— Что значит, вы не пойдете с нами на вечер к леди Грессингем сегодня вечером? — возмутилась тетя Беделия, когда Люси спустилась и сказала, что она не может пойти на вечер к леди Грессингем, потому что у нее разболелась голова.

Точнее, недуг по имени Клифтон.

— Ты должна поехать, — сказала ей Элинор. — Мы же договорились. Мы будем выходить в свет вместе и действовать единым фронтом. Если ты останешься дома, это лишь усилит кривотолки.

Воцарилась напряженная тишина, поскольку Элинор слишком откровенно говорила о скандальном поведении Клифтона в магазине мадам Вербек.

Об этом упоминали почти все визитеры, спрашивавшие о злополучной встрече леди Стэндон.

— Да, твое отсутствие лишь подольет масла в огонь сплетен, — добавила Минерва.

Люси была способна убедить подруг, что действия лорда Клифтона всего лишь горькое последствие долгих лет работы на континенте.

— Душевное расстройство, результат войны, — сказала она.

Пусть в свете думают, что граф не в себе, размышляла Люси. Это должно помочь его брачным перспективам.

Тетя Беделия заявила, что граф представляет угрозу приличным женщинам.

— Его нужно держать взаперти!

Это было бы удобно, думала Люси, когда пожилая дама требовала вызвать стражников, однако возразила. Она знала, что Клифтон весь вечер будет занят, сопровождая к Грессингемам леди Аннеллу.

И это было все, что ей нужно, — чтобы на одну ночь он убрался с ее дороги.

— Люси, ты не могла бы поехать? Только на этот вечер, — мягко попросила Элинор.

— Нет-нет, боюсь, не смогу. — Люси покачнулась. Никогда в жизни не испытывала она головной боли и не имела ни малейшего понятия, как изобразить это недомогание.

Она села на диван и прикрыла лицо ладонью.

Стоило ей подумать о том, что Клифтон женится на этой сладкоречивой леди Аннелле, и она действительно почувствовала себя весьма скверно.

Когда она увидела встревоженные лица Минервы и Элинор, ее кольнуло чувство вины. Подруги считали, что она серьезно больна.

— Тетя, не хватало только, чтобы Люси потеряла сознание на вечере, — сказала Минерва. — Воображаю, что тогда начнется.

— Да, — согласилась тетя Беделия, так погрозив племяннице пальцем, что перья на ее тюрбане качнулись. — Твоя взяла, Минерва. — Она повернулась к стоявшей в дверях миссис Клапп: — Отведите вашу бедную хозяйку наверх и проследите, чтобы миссис Хатчинсон приготовила ей большую чашку ромашкового чаю. Очень помогает от мигрени и других огорчений.

— Конечно, леди Чадли, — ответила Клапп властной родственнице Минервы и, кинувшись к Люси, подала руку, чтобы помочь ей подняться с дивана. Клапп относилась к тете Беделии с благоговейным страхом. — Я сама буду сидеть с ней, миледи.

— О нет! — возразила Люси. Все уставились на нее. Она осела на диван и уцепилась за Клапп. — Просто мне не хочется, чтобы Микки остался без присмотра. Милая Клапп, разве нашему мальчику не нужно искупаться сегодня?

— Да, но… — возразила Клапп.

— Мне будет куда легче, если он чистым уляжется в свою кроватку.

«И не пойдет искать меня», — хотела добавить она, но промолчала.

Кроме того, она знала, что, купая Микки, старушка так измучается, что рухнет в кровать и проспит до рассвета.

А именно это Люси и нужно.

Леди Стэндон направилась к двери, тетя Беделия присматривала за ней зорким взглядом пастушьей собаки.

— Люси, завтра вы поедете на бал к Бертону, — сказала тетя Беделия, когда Люси стала осторожно подниматься по лестнице, притворившись, будто едва держится на ногах. — И больше никакой мигрени, милая моя.