В тайге ночи тёмные - Лора Вайс

— Я справлюсь сама, дома. Если вдруг станет хуже, лягу на сохранение. И даже не пытайся меня переубедить. И не делай такое грозное лицо, уже давно не страшно.

— Лиз, — сразу смягчился.

— Всё, идем на площадку.

На улице Соколов снова попытался воззвать к здравому смыслу, но не вышло. Уж чего-чего, а упрямства ей не занимать.

— Кстати, а какой ты там сюрприз нам готовил?

— Хотел Пашку в РИО свозить, там океанариум, потом бы заехали куда-нибудь перекусить, прошлись бы по магазинам.

— М-м, а заманчиво звучит, — взяла его под руку.

— Угу, но кому-то лучше бы в больницу.

— Еще одно слово и мы подеремся.

— Глупая женщина, — поцеловал ее в голову.

Вдруг за их спинами раздался женский голос:

— Всем доброго дня!

Соколов аж дернулся и мигом развернулся, за ним следом развернулись и Лиза с Пашей. Напротив стояла высокая стройная брюнетка в элегантном бежевом пальто.

— Ты что здесь делаешь? — процедил сквозь зубы.

— Хотела вот познакомиться с твоей женщиной, — окинула презрительным взором Лизу, потом и Пашу.

— Жень, это кто? — Лиза так и смотрела на девушку.

— Это Ксения Владимировна Перова, — представилась сама, — до недавнего времени девушка Евгения Федоровича, а ныне мать его будущего ребенка. А вы что здесь делаете? Уже второго планируете? Ты, Соколов, смотрю, прямо решил размножиться к сорока годам. Молодец!

— То есть? — перевела взгляд на Женю. — Она твоя бывшая?

— Да, — выдавил из себя с большим нежеланием.

— И сейчас ждет от тебя ребенка?

— Возможно.

— Что ж так трусливо, Жень? — замотала головой Ксения. — Как трахаться себе в удовольствие, так смелый, а как принять результат, так сразу «возможно»? Или мой ребенок чем-то будет хуже этого? — кивнула на Пашу. — Какой-то не такой, какой-то ненужный, да? Неугодный.

— Закрой свой рот.

— А если не закрою, то что? Подойдешь и поможешь? Я думала, мы будем семьей, — на глазах замерцали слезы. — В эту долбанную дыру полетела, когда узнала, что ты жив, думала, осчастливлю новостью.

— Дай ключи от машины, — Лиза протянула руку. Надо было срочно уйти отсюда. Нет, она не боец, она не будет лезть на амбразуру, разбираться с его бывшими, настоящими, отстаивать свою территорию, ей всегда было проще уйти… да и в груди резко сдавило, заболело.

— Вот, — достал из кармана ключи, отдал ей. — Я приду через пару минут.

И когда они с Пашей ушли, Соколов медленно подошел к Ксении:

— Воу-воу, — та выставила руки вперед, — потише, большой человек. Только без глупостей. Я все-таки беременна.

— Ты совсем, что ли дура? Или прикидываешься? Кто тебе сказал, где я?

— Попросила кое-кого понаблюдать за тобой, уж извини. А ей ты так и не сказал обо мне, ай-ай-ай, — злорадно усмехнулась, — бедная девушка теперь будет себя чувствовать обманутой. Полагаю, уже не в первый раз.

— И что дальше? Ты приперлась сюда, нагадила, а дальше-то что? Какая конечная цель?

— Цель? Сейчас мне как никогда больно, Женя. И эту боль в одиночку носить в себе просто невыносимо. К тому же ты так лихо отбоярился от меня там, в больнице, от нашего ребенка, что задетое чувство справедливости толкнуло меня на эту встречу.

— Теперь полегчало?

— Знаешь, да. Полегчало. Желаю хорошего дня, — и направилась в сторону въездных ворот, за которыми ее дожидалось такси.

К машине Соколов шел в состоянии беспомощной ярости. Какой же он все-таки кретин. А когда сел в машину, когда посмотрел на Лизу, понял, что лучше сейчас ничего не говорить, не поможет. Кирилл оказался прав, за обидой последовала месть.

— Её ты тоже отправил на аборт? — спросила спустя полчаса пути.

- Нет, не отправил, — сжал руль с такой силой, что пальцы побелели. — Я узнал обо всем после крушения, как раз, когда уезжал на встречу с братом.

— И с тех пор молчал… хотя, ты даже о брате молчал. Будто в этом всем есть какая-то великая тайна, — произнесла с печальной улыбкой.

— Лиз, я все тебе объясню.

— Ну да, не сомневаюсь. А забавно, — принялась включать и выключать экран телефона, — ты так грубо с ней разговаривал, прямо как со мной тогда.

— У нас с ней, — но замолчал.

— Была договоренность? — уставилась на него с ухмылкой. — Никаких детей, никаких отношений. Так?

— Да, так.

— А ты себе не изменяешь.

— Пожалуйста, не надо вот этого снисходительно-обвинительного тона, — начал заводиться, — я да, я такой, Лиза. Закоренелый холостяк, который прямо говорит о своих желаниях или нежеланиях. Где-то я циничный, где-то может жестокий, не спорю. И скажу тебе честно, с Ксенией я просто спал.

— Со мной ты тоже просто спал. Разве нет?

— Я не хотел тебя терять, но был слишком уверен в своей исключительности, потому и позволил всему случиться. И, по-моему, хорошо поплатился за свои ошибки, а сейчас из кожи вон лезу, чтобы заслужить твое доверие. А еще меня достало, что ты постоянно при любом удобном случае тыкаешь меня носом в это прошлое.

— Хорошо, больше не буду, — и отвернулась к окну.

— Надо в аптеку заехать, купить то, что врач тебе прописала.

— Да, надо.

Лиза впервые ощутила безразличие. Насколько ей хотелось плакать там перед этой женщиной, настолько не хочется здесь перед ним. А в душе стало пусто и глухо. Соколов по-прежнему совершает поступки только с позиции своей собственной выгоды. Ему чихать на её чувства, да вообще на чьи бы то ни было. Брата считает человеком второго сорта, вечно во всем виноватым и недостойным элементарного «спасибо» за помощь, с Ксенией разговаривал так, будто она не женщина, с которой он делил постель, с которой наверняка было хорошо, а какой-то мусор. Да и на нее уже злился вовсю, видите ли, ему надоело упоминание прошлого. Что дальше? Начнет на Пашку раздражаться? Стоит ли еще раз говорить о том, какая она дура? Наверно, нет. И так всё очевидно. Сейчас сил не было злиться даже на себя. Хотелось поскорее добраться до дома, заползти в кровать и хотя бы на полчаса отключиться от реальности.

По дороге они заехали в аптеку, Евгений купил все необходимое, заодно прихватил Паше витаминный леденец, после чего отправились уже домой, где Лиза прямиком пошла на второй этаж. Само собой, говорить с ним не собиралась. А Соколов остался внизу с сыном.

— Ты будес? — протянул отцу конфету.

— Нет, родной, не буду, — помог ему снять фантик.

В голове тем временем пульсировала одна единственная мысль, только бы Лиза не надумала уехать.