Вильгельм Завоеватель - Поль Зюмтор

Собор в Лизьё 1064 года подтвердил решения, принятые в Кане, и сформулировал множество принципов церковной дисциплины, вдохновителями которых были сторонники реформы: осуждение симонии, запрещение духовенству вступать в светские должности и лично управлять имениями, а также, в частности, заниматься ростовщичеством. Последнее положение касалось обычая предоставлять ссуду под залог земли, который практиковался аббатствами с целью получения немалой прибыли (от 10 до 15 процентов годовых). Ссуда выдавалась на срок от двух до пятнадцати лет, причем исключалась любая возможность досрочного погашения долга. Авансируемая сумма не превышала двух третей реальной стоимости залога. Заемщиками выступали главным образом бароны и прочие богатые люди (у бедняков редко когда была своя земля), испытывавшие временную нужду в наличных деньгах, необходимых для приобретения тех или иных вещей. Чаще всего к получению ссуды под залог земли прибегали накануне важного военного похода. Распространение практики предоставления ссуды под залог земли в Нормандии с середины XI века отнюдь не свидетельствовало об экономическом оживлении, с которым бывает сопряжено увеличение количества финансовых операций.

Влияние Мориля сказывалось на постановлениях собора в Лизьё, касавшихся запрета диаконам и сельским священникам сожительствовать с женщинами (что, впрочем, так и осталось мертвой буквой). Что же до каноников, то им разрешалось жениться на своей сожительнице, если не удавалось убедить их отказаться от этого сожительства. В формулировке же положений, касавшихся Святой Троицы и реального присутствия тела и крови Христовых в таинстве причащения, принятых в опровержение распространившихся тогда еретических суждений по этому вопросу, чувствуется участие Ланфранка. В завершение Святые Отцы выразили озабоченность по поводу того, что народная религиозность порой принимала слишком обмирщенный характер.

Вильгельм был искренен в своей поддержке церковных реформ. Ему, приверженцу порядка и дисциплины, претили всякого рода ереси и беспорядки в среде духовенства. Он искренне разделял идеи реформы — при условии, что она проводилась им самим. Как социальный организм, Церковь, по его мнению, непременно должна подчиняться государству. С этой своей позиции он не сходил никогда. Среди реформаторов при папском дворе тогда проявлялись две тенденции: одна, больше внимания уделявшая вопросам морали, делала упор на воспитание и проповедь, на духовное исправление паствы, а другая, более полагавшаяся на общественные и государственные учреждения, ставила своей целью полное выведение Церкви из подчинения светским властям. Соответственно, эти тенденции олицетворяли собой два кардинала: Петр Дамиани — первую и Гильдебранд — вторую. Позиция Мориля, получившая одобрение герцога Вильгельма, несла на себе отпечаток влияния Дамиани, однако со вступлением в 1058 году на папский престол Николая II восторжествовала тенденция, олицетворением которой был Гильдебранд. В 1059 году Латеранский собор впервые открыто осудил светскую инвеституру прелатов, одновременно признав за кардиналами исключительное право избирать папу римского.

Последнее постановление имело весьма серьезные последствия для будущего Церкви, поскольку оно, намечая своей целью освобождение папства от политического ига, вместе с тем изолировало его от массы христиан. Проявилась новая тенденция — ставить Церковь над государствами как своего рода сверхгосударство. Таким образом, долгая идеологическая эволюция достигла этапа, за которым она уже не могла продолжаться, не вызывая серьезных конфликтов. Начиная с эпохи Меровингов, интерпретаторы «Града Божьего» Августина Блаженного на основании этого текста формулировали доктрину, отводившую религиозной власти более высокое достоинство и принципиальное верховенство над властью политической. Позднее в рамках этой доктрины стали рассматривать империю Карла Великого как «длань Божию», защитницу церкви. Последовавший затем развал империи породил в среде духовенства представление о своего рода естественной гегемонии Святого престола в пределах христианского мира. Множество факторов способствовало кристаллизации этой идеи. В 1056 году умер император Генрих III, наследником которого остался шестилетний ребенок, что имело свои негативные последствия даже для Италии. Норманны расширили свое беспокойное присутствие с юга полуострова вплоть до стен Рима. Победы Роберта Гвискара возвестили о грядущих потрясениях. В 1059 году папа Николай II попытался упредить события, приняв Роберта в качестве защитника Святого престола. Заключенное надлежащим образом соглашение предусматривало территориальные уступки норманнам в обмен на уплату ежегодной подати и принесения вассальной присяги. Соглашение 1059 года оказалось весьма полезным для Роберта Гвискара, со следующего года приступившего вместе со своим братом Рожером к подготовке похода на Сицилию, двумя веками ранее завоеванную маврами. Папа пришлет ему в качестве символа священной войны штандарт святого Петра. Спустя шесть лет такой же подарок получит от римского понтифика и Вильгельм Завоеватель.

И все же последствия нововведений, предпринятых Латеранским собором, ощутимо скажутся значительно позже, а пока что Вильгельм Нормандский будет, вплоть до конца своего правления, делать вид, что ничего не знает о запрещении светской инвеституры. Ему нужны были епископы, отвечавшие его представлениям о церковной реформе. Он умел контролировать своих назначенцев, и ни один провинциальный синод не мог воспрепятствовать ему в этом. Никто из епископов в его герцогстве не преуспел в своих попытках завладеть правами графа или узурпировать герцогские права в городе, являвшемся епископской резиденцией. Вильгельм зорко следил за тем, чтобы епископы не усиливали своего влияния на отправление правосудия в герцогстве, побуждая прелатов расширять сферу компетенции настоятелей соборов и архидиаконов (они не подлежали прямому руководству со стороны епископа). Исключительно с этой же целью он признавал определенные юридические привилегии, некогда пожалованные его предшественниками монастырям или просто присвоенные ими.

Аббатствам он оказывал столь эффективную протекцию, что такой государственный институт как должность фогта, на которого возлагалось управление имуществом монастыря, не прижился в Нормандии. Каждое аббатство поставляло в герцогское ополчение определенное количество рыцарей, которые по старинному обычаю служили как вассалы аббата, который сам являлся вассалом герцога. Однако учредительные и жалованные грамоты, составлявшиеся начиная с 1050 года, свидетельствуют об изменении ситуации: отныне вассал аббатства обязан был службой в ополчении непосредственно герцогу. Таким образом, разрушались прежние вассальные связи, и герцог, устранив посредника, принимал непосредственно на службу людей своих церковных вассалов. Он распоряжался аббатствами точно так же, как и епископствами, назначая на вакантные должности нужных ему людей. На смертном одре, словно бы желая подвести итог своей церковной деятельности, прежде чем предстать перед ликом Творца, Вильгельм Завоеватель напомнил окружавшим его духовникам, что за годы его правления число монастырей в Нормандии выросло с 10 до 36. Правда, это не было исключительно личной заслугой герцога, поскольку духом церковной реформы прониклась и часть нормандских баронов, участвовавших в учреждении монастырей, делавших вклады в них, а во многих случаях и принимавших монашеский постриг.