Петля Путина. Разбор полетов за 10 лет - Александр Костин

Премьер-министр В. Путин, побывав на месте аварии, со скорбным лицом поручил расследовать причины аварии и сделать (неведомо кому) «системные выводы для всей угольной отрасли — в целях недопущения повторений подобных происшествий».

Три года назад — после взрывов на «Ульяновской» и «Юбилейной» — он уже поручал примерно то же самое, но «системные выводы» где-то заблудились в кипрских афшорах и люксембургских кабинетах «Евраза».

Дорогие гробы, в которых похоронили погибших шахтеров, и запущенная в СМИ информация об идеальном состоянии самой современной системы безопасности на шахте, с которой варварски обращаются сами шахтеры, — вот все, чем проявили себя владельцы «Распадской»[Конец цитаты].

Почти сразу же после избрания президентом Российской Федерации Д. Медведева политологи, политтехнологи и известные обозреватели СМИ стали ломать голову над вопросом: насколько устойчив тандем Путин — Медведев и не распадется ли он после первой же встряски, на которые так богата история постсоветской России.

Первая же августовская встряска, — грузино-российский военный конфликт в Южной Осетии, показала, что тандем достаточно устойчив, а последующие трагические события на СШ ГЭС, террористические акты в самом центре Москвы и на ж/д магистрали Москва — С. — Петербург, вялотекущая борьба с террористами на Северном Кавказе и, наконец, трагедия на шахте «Распадская» в Кузбассе убедительно это подтверждают. Таким образом, возникла и широко обсуждается как во властных структурах и СМИ, так и в широких общественных кругах, так называемая, «проблема 2012 года». Аналогичную проблему четырехсотлетней давности гениально сформулировал А. С. Пушкин в бессмертной трагедии «Борис Годунов»: «Кто будет нами править? О горе нам».

Дотошные журналисты и некоторые известные политологи не стали гадать на кофейной гуще и обратились с этим вопросом непосредственно к дуумвирату, правда, отдельно к каждому из правящего тандема.

В сентябре 2009 года состоялась очередная встреча международного дискуссионного клуба «Валдай», созданного Российским информационным агентством «РИА Новости» и Советом по внешней и оборонной политике в 2004 году и получившего свое название по месту проведения первого заседания клуба.

Как обычно, на встречу членов клуба «Валдай» прибыли наиболее известные представители общественных организаций и СМИ из США, Европы, Китая и других стран с тем, чтобы напрямую пообщаться с представителями российской интеллектуальной, политической и экономической элиты, в том числе с первыми лицами государства. Сентябрьская встреча 2009 года проходила в Москве, Ярославле и Якутии, при этом в рамках московской части в ней приняли участие президент Д. Медведев и премьер-министр В. Путин. Встреча с Путиным проходила в Ново-Огарево, в резиденции премьер-министра, причем она проходила за несколько дней до встречи с президентом Медведевым. Такой формат позволил некоторым участникам встречи задать вопросы по «проблеме 2012 года» с тем, чтобы получить как бы независимые ответы с последующим их анализом.

Известный политолог Н. Злобин, живущий и работающий в США, задал В. Путину два, довольно «каверзных» вопроса, о чем он пишет в книге «Путин — Медведев. Что дальше?», написанной совместно с известным теле— и радиожурналистом В. Соловьевым:

«У меня два вопроса и два стереотипа. Первый я сформулирую в том виде, в каком он существует, и возможно, он прозвучит политически некорректно, прошу меня извинить. Довольно распространено мнение, что президент Медведев — всего лишь пешка, декорация, а реально страной управляет Владимир Путин. Как вы разоблачите этот стереотип?

— А мы не обязаны оправдываться, — резко парировал Путин. — Мы вообще никому ничего не должны. Тем не менее, если у кого-то есть такой стереотип, то пусть этот человек проснется, придет в себя, выпьет кофе, примет душ и все это забудет, как кошмар. В России есть один президент, он является верховным главнокомандующим, у него достаточно власти. Что касается меня, то я премьер-министр. В России правительство чрезвычайно влиятельно, я как премьер-министр обладаю огромным объемом власти практически во всех сферах и чувствую себя с ним вполне комфортно. У меня нет проблем с этим. Я вполне доволен.

Ответ, честно говоря, произвел неоднозначное впечатление. Непохоже, что Путин действительно разоблачил стереотип, о котором говорилось. Второй заданный вопрос касался 2012 года — будет ли Путин конкурировать с Дмитрием Медведевым за пост президента на следующих выборах.

— Интересный вопрос, — ответил премьер-министр. — Вы помните, Николай, как мы конкурировали в 2008 году?

— Нет, потому что вы не конкурировали.

— Вот и в 2012 году мы конкурировать не будем.

Дальше он произнес примечательную фразу, которую можно оценивать по-разному: «Мы сядем и договоримся». Затем уточнил:

— Мы будем договариваться исходя из положения в стране, из того, как будет выглядеть ситуация, из наших личных планов и из положения «Единой России», лидером которой я, не забудьте, являюсь».[124]

Путинская фраза: «Мы сядем и договоримся» моментально стала крылатой, наподобие той, десятилетней давности — «замочим в сортире», вызвала шквал критики и всевозможных предположений и догадок и уже почти год не сходит со страниц газет и журналов. Видимо, понимая слабость своего нового слогана, ставшего своеобразным брендом тандема, Путин попытался сгладить его остроту, приведя не совсем удачный пример из политической жизни страны Туманного Альбиона:

— Посмотрите на Великобританию. Там был премьер-министр Тони Блэр, затем он договорился со своим преемником Брауном, и без всяких выборов один сменил другого. Вот и мы с Медведевым сядем и договоримся. Мы люди близкие по взглядам, и вообще, мы одной крови.

Кто-то из присутствующих заметил, что Блэра и Брауна вряд ли можно назвать людьми одной крови.

— Я не это имел в виду, — уточнил Путин. — Я хочу сказать, что они обошлись без британских избирателей. Так что мы конкурировать не будем, мы договоримся.

Впоследствии люди, сидевшие за столом напротив российского премьера, сказали, что он выглядел недовольным своим ответом, который не предусматривал никаких избирателей, никакой политической борьбы, никакого политического процесса. На следующие два вопроса Путин отвечал автоматически, сжав кулаки, поглядывая на Злобина и явно продолжая анализировать сказанное. Он прекрасно понимал, что по окончании конференции вся информация тут же будет «слита» журналистам, — так и вышло».[125]

Конечно, пример с Тони Блэром и его «преемником» Брауном был неудачным, поскольку смена премьер-министров «без всяких выборов» происходила в рамках одной партии, имевшей тогда большинство в британском парламенте. Однако и это не «спасло» Брауна постольку, поскольку в глазах значительной части британских граждан он выглядел самозванцем, не прошедшим через выборы. Дальше всем известно: встал вопрос о досрочных выборах в парламент, где лейбористы потерпели сокрушительное поражение и непопулярный Браун отправился в политическое небытие.