Кошачий король Гаваны - Том Кроссхилл

Что до оригиналов, то я порвал их в клочья и запихнул в пакет. Строго говоря, любой при желании восстановил бы испорченное, но я планировал избавиться от пакета, как только смогу сделать это, не предполагая слежки.

Вот кто я теперь. Рик Гутьеррес, хитроумный шпион и коварный интриган. Если на то пошло, владелец кошачьего сайта – весьма хорошее прикрытие.

Я все еще фотографировал стихи, когда в комнату вошел Йосвани.

Я замер с камерой в руках и полдюжиной листков на полу. Кузен посмотрел на меня, на стихи, поднял брови и пожал плечами. Прошел мимо, сел на кровать и с драматическим вздохом потянулся:

– Итак. Ана сказала, ты встретил девушку.

За последний час я уже думать забыл про Таню. Я сел на диван и отложил камеру:

– Ага.

– Ну давай, братишка. Выкладывай. Какая она?

– Ну… ее зовут Таня. Она отлично говорит по-английски, хочет изучать компьютерные технологии…

– Я тебя не про ее биографию спрашиваю. Какая она? – Йосвани очертил в воздухе округлые формы. – Ну, ты понял?

На миг мне захотелось сказать, мол, Таня была самой горячей и красивой девушкой в городе и я с ней переспал. Но только на миг.

– Она милая. Мы хорошо провели время.

– Высокая или низенькая? Худая, полная, фигуристая? Белая? – Видимо, Йосвани уловил какую-то реакцию, потому что уточнил: – Она черная?

– Какая разница?

– Смуглая, как я? Или действительно черная? С черной лучше не связываться.

Я уставился на Йосвани.

– Что? – удивился он.

– Там, откуда я родом, большинство людей назвало бы черным тебя. Черт, даже меня так именуют, когда не кличут мексиканцем. – Я поднял руку на свет. – Ты правда хочешь сравнивать уровень пигментации? То есть если человек смуглее тебя, то он черный, а если нет, все нормально?

Йосвани непонимающе на меня посмотрел:

– Что ты несешь, братишка?

– Глупо, да? Ну так если ты можешь нести бред, я могу использовать тот же аргумент против тебя. Любой может – ты сам даешь разрешение.

Йосвани пренебрежительно затряс головой:

– Ты, как Ана, полон этого американского бреда. На Кубе все иначе.

– Ага.

И чего я недавно волновался, что кузен обо мне подумает? Да, что-то меня в нем восхищало, чему-то я у него учился. Мне нравилось, что он всегда уверен в себе, что легко вступает в разговор и может без страха подойти к незнакомцу. Нравилось, как он танцует, ну и да, разумеется, как общается с девушками. Но каким бы экспертом Йосвини ни был в этих областях, он совершенно не разбирался в других людях.

С другой стороны, чего удивляться? Я перенял манеру Йосвани в общении с Таней не только потому, что отчаянно хотел ее добиться, но и потому, что мечтал почувствовать себя мужчиной, которого кузен одобрил бы. Если бы такие, как он, всю жизнь жужжали у меня над ухом…

– Тебе нужно расслабиться, братишка. – Йосвани встал с кровати. – Отложи все эти бумажки, выйди на улицу, порадуйся жизни. Как я, прямо сейчас, со своей девушкой. – Последние слова прозвучали почти мстительно.

Еще долго после ухода Йосвини я сидел на диване и думал. Выйди на улицу. Порадуйся жизни.

Читай меньше, сказала мне Рейчел. Выключи компьютер. Оторви задницу от стула.

Ее совет я принял с радостью. Жизнь стала намного интереснее. Я увидел мир, стал человеком, который даже мне самому больше нравился, хотя я не одобрял все, что сделал на пути к этому. Заходить дальше я не хотел. Не хотел бросать чтение, просмотр телевизора и управление лучшим кошачьим сайтом на просторах Интернета.

Все это мне нравилось. Более того, помогало мне развиваться. Я узнал то, что никогда не поймет Йосвани, если всю жизнь так и прошляется по улицам Гаваны.

Поэтому я остался в комнате и продолжил фотографировать стихи Рикардо. А потом, чтобы отвлечься от мыслей о Вальдесе и Ане с Йосвани, врубил «Монти Пайтона и Священный Грааль» на ноутбуке и позволил рыцарям поведать мне о ценности кустарника.

И я ни о чем не пожалел.

На следующее утро Ана щеголяла темными кругами под глазами. Думаю, никто из нас много не спал. Сразу после завтрака мы пошли к Пабло. Улица была пуста, только одинокий рикша протарахтел мимо. Мы тоже хранили молчание.

Пабло встретил нас с огнем в глазах:

– Вернулся?! Заходите, давайте работать!

Он отдраил квартиру. Каждая поверхность на кухне сияла. В распахнутые окна лился солнечный свет. Пабло надел новую белую футболку, баскетбольные шорты и резиновые шлепки – на удивление неформальный комплект.

– Через две недели у вас соревнования, – сообщил он. – Родриго хочет записать интервью со мной как с вашим учителем. Это значит одно.

Я почесал голову:

– Вы станете знаменитым?

– Лучше бы нам выступить достойно, – поправила его Ана.

– Будем заниматься по четыре часа в день шесть дней в неделю, – сообщил Пабло.

– Хорошо, – согласилась Ана, – если только днем я смогу отвлекаться на съемки своего фильма.

– Не уверен, что мы можем позволить себе платить за четыре часа в день, – заметил я.

– Я не возьму с вас сверх оговоренного, – успокоил Пабло. – Это огромная возможность для всех нас.

Пабло предлагает помочь бесплатно. И этот человек так нуждался в деньгах, что стоял перед нами на коленях?

На губах Пабло играла загадочная улыбка.

– Ребята, вы даже не представляете, что вас ждет. Родриго готовит настоящий сюрприз.

В свете последних событий я не знал, как относиться к сюрпризам. Но Пабло не желал вдаваться в детали.

Четыре часа спустя мы спустились вниз на нетвердых ногах и поползли по Гаване как два пенсионера на отдыхе. Но усталость была приятной. Теперь можно будет вздремнуть днем, не вспоминая о Вальдесе.

Но за несколько кварталов до дома Ана коснулась моего плеча:

– Не оглядывайся. За нами следит рикша.

Я мгновенно пришел в себя:

– Уверена?

– Утром он стоял напротив дома твоей тети, – сообщила Ана. – Я запомнила этого парня.

Я остановился, присел завязать шнурок, а сам украдкой осмотрелся и увидел рикшу, тощего подростка. Он ехал по улице, уткнувшись в телефон, словно не мог оторваться от написания эсэмэски.

Или от съемки нацеленной на нас камерой.

Что-то мне расхотелось спать.

* * *

Следующую неделю мы рикшу больше не видели. Каждый раз, выходя на улицу, я смотрел по сторонам, но никого, кроме соседей, не замечал. Иногда по дороге к Пабло мы делали крюк – трюк, с помощью которого можно узнать, не следят ли за тобой. Ничего.