Кошачий король Гаваны - Том Кроссхилл

Мы не стали говорить ей, что уже пришли к тому же решению.

Наутро перед соревнованием мы пришли к Пабло на последнее занятие, но остановились на лестнице, услышав голоса учителя и его дочери Лилианы.

– …дай мне шанс, дочка. Я все улажу…

– Ага, с Джимми, Дионисио и прочими… каждую ночь. Думал, я не знаю?

– Да, с Джимми и Дионисио! Мы в домино играем!

– Ха!

– Вернись и сама увидишь. Я тружусь каждый день, тренирую этих приезжих для шоу…

– Да прекрати ты…

– Это правда! Видела бы ты, как они…

– Повзрослей, папа. Мне пора.

Все это время я стоял на ступеньках, не зная, подняться мне или уйти. Но Ана решительно потащила меня наверх.

Пабло с дочерью стояли у дверей квартиры. На Лилиане было то же самое белое одеяние, только влажное от пота. Лало обнимал ее за талию и рассматривал пол между матерью и дедом.

– Вот и они! – На лице Пабло отразилось облегчение. – Доброе утро, ребята.

– Доброе, – отозвалась Ана.

Она ринулась прямо к ним, предоставив мне ее догонять.

– Здрасьте, – как обычно сверкнул красноречием я.

Лилиана натянуто нам кивнула.

– Я ухожу, папа, – сказала она. – Нам еще надо за покупками.

– Останься на минуту, – попросил Пабло. – Посмотри, как Рик с Аной танцуют.

– Не хочу мешать, – усмехнулась Лилиана.

– Все в порядке, – заверил я.

Лилиана покачала головой:

– Я только за почтой забежала. Сегодня ожидается тяжелый день.

– Что ж, тогда пообещайте, что посмотрите наше выступление по телевизору, – весело улыбнулась Ана, словно и правда ей поверила.

Лилиана подняла брови, глянула на отца и кивнула:

– Хорошо. Идем, Лало.

Мальчик оглянулся, неуверенно помахал деду. Пабло не ответил.

Когда они ушли, он не пошевелился, ничего не сказал, только стоял и смотрел туда, где только что находился Лало.

Наконец Ана коснулась его плеча:

– Идемте, Пабло. Давайте потанцуем.

– Я… – начал он, затем вроде как собрался. – Сегодня я не могу.

– Завтра соревнование, – напомнил я.

– Извините, – равнодушно ответил Пабло. – У меня дела.

Мы с Аной переглянулись. Минуту назад он был готов вести занятие. Думаю, мы оба понимали, что у него за дела возникли.

– Нужно время, Пабло, – сказала Ана. – Они научатся снова вам верить, если только вы…

– Заткнись! – рявкнул он.

Я подскочил, а вот Ана едва пошевелилась. Наверное, не ожидала.

– Мне не нужны советы от пары ребятишек, которые ничего в этой жизни не видели, – заявил Пабло.

Ана посмотрела на него спокойно и твердо.

Я понял, что ошибся. Она вообще не удивилась.

– Вы правы. Я видела немногое, – тихо заговорила Ана. – Но знаю одно. Ваша дочь хочет вам верить. Так хочет, что сердцу больно. Но ей страшно.

Я слушал ее. Где-то глубоко в груди заныло.

Пабло фыркнул, отвернулся и пошел к двери.

Боль в груди наконец сумела воплотиться в слова.

– Вы пообещали, – сказал я. – В самом начале вы дали слово, что продержитесь.

Пабло замер на полпути, но не обернулся.

– Потерпите до завтра, – продолжил я. – Придите посмотреть на наше выступление. Это вы нам должны.

Пабло вошел в квартиру и закрыл за собой дверь. Щелкнул замок.

Ана вздохнула.

– Ты в порядке? – спросил я.

– Конечно, – отмахнулась она. – Люди сами делают свой выбор. Ничего тут не изменишь.

Я кивнул, хотя не поверил в наигранное безразличие девушки.

– Вернемся и позанимаемся сами? – спросил я ее.

– Может, позже, – улыбнулась Ана. – Сегодня утром Йосвани играет в ресторане дяди. Хочешь пойти?

Боль в груди вернулась.

– В другой раз, – ответил я.

Мы оба знали, что не будет другого раза в оставшиеся дни. А то и вообще никогда.

* * *

В одиннадцать вечера Ана с Йосвани все еще не вернулись.

Был жаркий безветренный вечер, а в доме вырубили свет. Я в одних штанах сидел в темной гостиной, надеясь поймать в распахнутые окна ветерок, и пялился на дверь, словно главный герой видео «Пес ждет хозяина». Не слишком подходящее занятие для парня-кота, но я не мог заставить себя отвернуться.

Когда Хуанита спросила, где они, я их прикрыл – соврал, мол, Йосвани повел Ану на концерт. На самом деле мы с ней собирались позаниматься.

Сотня сценариев проплыла перед моими глазами в темноте. То на них нападают хулиганы, то их задерживают и отвозят в полицейский участок, то они навсегда исчезают за серыми стенами того дома, куда подвозил нас Вальдес.

Появились и другие мысли. Вдруг эта парочка от всей души кувыркается где-нибудь в спальне? Мучаясь неведением, я сходил с ума.

В полдвенадцатого я взял телефон и в семнадцатый раз набрал номер Аны.

Гудок. Еще один.

Сброс.

Пора сказать Йоланде.

Вдруг телефон зажужжал.

Пришло сообщение от Аны. Адрес перекрестка в Мирамаре и одно слово: «Приходи».

Я поймал попутку. Конечным пунктом оказался хорошо освещенный угол в жилой части Мирамара, где располагался огромный ночной клуб.

Мои ровесники крутились снаружи, курили, пили и болтали. От музыки дрожали стекла.

Я собрался с духом, заплатил за билет и вошел.

Темные коридоры. Удушливый сигаретный дым. Ледяной воздух из здоровенного кондиционера – влажная футболка мгновенно превратилась в ледяное полотенце на теле. Ребята подпирали стены. Я всматривался в их лица, но не увидел ни Аны, ни Йосвани. Дверь из коридора вела на танцпол. Я пошел туда.

Шум громче, чем я когда-либо слышал. Музыка грохотала так, словно кто-то под ухом стрелял из пушки три раза в секунду.

От лазерных огней рябило в глазах. Зеленые лучи мелькали по угольно-черным стенам, полу и танцующим людям. Сплошные подростки, самый молодой клуб в Гаване. Они раскачивались, крутились, двигали торсом. Большинство танцевало парами. Девушки наклонялись вперед, парни прижимались пахом сзади и изображали совокупление. Тонкий изящный танец реггетон, ага.

Я попытался высмотреть Ану с Йосвани.

Бесполезно.

Я вернулся в коридор и пошел дальше. В конце оказался бар. Музыка, звучавшая здесь, – все равно громче, чем в любом нью-йоркском заведении, – видимо, казалась местным слишком тихой – тут сидело совсем мало ребят.