Наследница дворянского гнезда - Марина Серова

– Если бы они были необходимы для спасения жизни, здоровья или спокойствия моих близких, – недолго думая, признался он, – а еще если бы я знал, что все равно потеряю их при любом раскладе. Ну и для спасения мира во всем мире. Нас так в юности учили: ничего не жалей для спасения мира во всем мире.

– Из трех версий Норбеков может клюнуть на вторую, – размышляла я, – и первую. Как ты думаешь, если на самом деле похитить его малолетнего внука и держать в заточении, отдаст он деньги или пожадничает? Клин клином, он выманил эти деньги у Лепнина, прикрываясь именем внука, вот пусть и поймет, как на самом деле страшно дрожать за жизнь любимого беззащитного малыша.

Вот тут брови моего деда действительно удивленно поползли вверх. Испугавшись, что доведу своими дурацкими шуточками единственного близкого человека до инфаркта, я быстро призналась:

– Шучу, Ариша, шучу. Как ты мог подумать, что я пойду на это?

– Ты стала такая бескомпромиссная, мон ами, – отдышавшись, признался он, – что иногда я тебя пугаюсь. Слава богу, что это всего лишь шутка.

– Шутка. Хотя Норбекову было бы неплохо узнать, что мысль материальна. И сочиненная о похищении собственного внука история вполне может повториться в жизни. А что у нас со второй версией? Той, при которой он может потерять все свои сбережения? Думаю, что при любом нашем выборе ему будет гораздо легче расстаться с деньгам, если он будет подозревать, что скоро они обратятся в бумажки. Дефолт?

– Ну, не особо оригинально, но убедить сможет, – согласился Ариша, – через него все проходили, всем известно, насколько эта штука непредсказуема и внезапна. К тому же в последнее время власти через средства массовой информации что-то больно часто заявляют, что дефолта не будет. Я буду очень рад, если это признак того, что его действительно не будет. Но раньше подобные заявления как раз делали накануне дефолтов, обвалов и прочих финансовых катастроф. Твоего ровесника это не насторожит, а мы с Норбековым люди одного поколения. Мы вполне можем попасться на удочку, как бы неубедительно это ни звучало.

* * *

Естественно, что устроить атмосферу паники вокруг одного отдельно взятого индивидуума – дело не просто сложное, а практически невыполнимое. Поэтому пришлось подключить статистов. Ими, сами того не ведая, стали члены клуба, в котором тусовался ночами мой Ариша, и завсегдатаи нескольких приличных казино.

Уж кто-кто, а мой Аристарх Владиленович наловчился виртуозно пускать гулять сплетни среди своих приятелей и просто случайных посетителей клуба. Настолько виртуозно, что до сих пор еще никто не вычислил, откуда рос хвост у очередной «утки». На следующее утро весь город по великому секрету передавал из уст в уста кошмарную новость: вот-вот вся наличность превратится в пустые бумажки. Да, какую-то часть ее можно будет обменять в банках, отстояв километровые очереди, но только часть, которая соизмеряется с твоими официальными доходами. Если же она превышает неизвестно кем установленный максимум, то придется прилагать бумажки, объяснительные, декларации и прочие с великим трудом добываемые справки. Да и кто большинству из них даст эти справки?

Испорченный телефон сотворил из легкого и невнятного слуха, пущенного Аришей, просто атомную бомбу какую-то. В какой-то момент даже я заволновалась: а действительно ли это наша мина замедленного действия? Может быть, в стране и правда грядет финансовая катастрофа для частных граждан?

– Дед, я сегодня не смогла заправиться, – гордо заявила я, вернувшись из города.

– Не может быть, – оторвался от газеты он, – про бензин, соль и спички я ничего не говорил.

– Не в этом дело. У меня кончилась наличность, и я пыталась снять деньги с карточки в банкомате. Дед, там километровая очередь! И больше тысячи автомат не выдает! Это действительно сделали мы с тобой?!

– Вот что значит великая сила слова, – покачал головой Ариша. – Запомни, внучка, этот случай, будешь своим внукам на ночь вместо страшной сказки рассказывать. А еще говорят, что мысль не материальна.

В тот же вечер я позвонила Ирине Волковой и велела брать билет на ближайший рейс. Пришла ее очередь выходить на сцену. Официальная вдова Лепнина прилетела на следующий же день, я встретила ее в аэропорту и привезла к себе домой. Она не спорила. Весь вечер мы посвятили обсуждению моего плана, выискиванию его слабых мест, подборке вариантов течения событий. Кажется, мы смогли предусмотреть все. По крайней мере, игра стоила риска, и Ирина сознательно шла на участие в этой игре.

– Скажи, – не удержалась и спросила ее я, – ты вляпываешься во все это ради получения своего заводика и прибыльной должности генерального директора комплекса?

– Да, – легко согласилась она, – для меня эта работа и завод очень много значат. Не забывай, ради них я решилась на пусть фиктивный, но все-таки развод с любимым мужчиной. Ты не представляешь, что я вытерпела: скандалы с родственниками, пересуды, сплетни. Да и муж, хотя и понимал, что все это делается для будущего нашей семьи, все равно в глубине души обижен, думаю. Не знаю, стоят ли того деньги и работа, которую я получила благодаря Матвею. Но это одна сторона медали. Есть и другая. Жаль, что ты при жизни не знала Матвея. Тогда бы тебе не пришло в голову задавать мне этот вопрос.

* * *

Через несколько дней все было готово. Я узнала, что из внука Норбекова, Эдика, его мамаша готовит будущую звезду, а именно из кожи вон лезет, чтобы всесторонне развить чадо. И если раньше в программу совершенствования наследника входили привычные латиноамериканские танцы, занятия вокалом и большой теннис, то после того, как на волне популярности оказался российский футбол, будущему вундеркинду пришлось поменять маленький мячик на большой. Латинос и вокал тоже стояли под вопросом в связи с тем, что дитятко никак не хотело ценить родительскую заботу и каждый поход по учителям сопровождался скандалами и нытьем. Мамаша Эдика использовала все заготовленные аргументы, которые, по ее мнению, должны были убедить чадо в том, что всестороннее развитие – залог счастливого будущего.

Грим, который использовала я на этот раз, должен был превратить меня в загнанного ассистента режиссера. Плохо прокрашенные волосы, безумные глаза за стеклами очков, джинсы, немного вытянутый пуловер. Ну некогда мне заниматься такими глупостями, как собственная внешность, мы великому искусству служим! Эдика с мамашей я подстерегла в холле школы искусств. Ребятня только что высыпала из класса занятий танцами, Эдик нарочито медленно переодевался возле окна. Я подошла к преподавателю, задала несколько нейтральных вопросов, потом спросила, не знает ли она, к какому времени относится лепнина над окном. Школа располагалась в здании позапрошлого века, поэтому интерес мой был вполне оправдан. Молодая учительница танцев не заподозрила ничего дурного в моем вопросе, и какое-то время мы активно жестикулировали, глядя в сторону мальчика. Со стороны очень даже могло показаться, что мы обсуждаем его персону, а не барельеф над его головой. Увидев, что Эдик с мамашей направились к выходу, я распрощалась с девицей и нагнала их уже на улице.