Принцесса в академии. Суженый - Варя Медная

Она резко прекратила вырываться и замерла в кольце объятий.

— Потому что ты предложил, — наконец ответила она, тяжело дыша и дрожа, то ли от холода, то ли от чего-то еще. — Не велел, не приказал, а предложил… фактически спросил моего разрешения. Впервые.

— И только?

— И только…

Он помолчал, а потом медленно поднял руку и пальцем обрисовал ее губы.

— Можно я поцелую тебя, Уинни?

— Дурак, — расплакалась она.

Их губы встретились одновременно.

И как соленый поцелуй может быть таким сладким?

— С пледом это вы хорошо придумали, — сказала я, стоя на крыше башни под пронизывающим ветром и мелко дрожа. Отсюда открывался такой сногсшибающий вид. Впечатление слегка портил стук моих зубов.

Дракон накинул плед мне на плечи. Я подтянула краешек и благодарно кивнула:

— Спасибо.

Второе покрывало он расстелил в центре площадки, под треугольником крыши, и принялся раскладывать собранный Хорриблом ужин: копченую буженину, козий сыр, ячменные лепешки, последней вытащил грушевидную бутыль темного стекла.

— Надеюсь, это не финиковый ликер.

Кроверус сверкнул черной улыбкой.

— Безалкогольный сидр.

Я улыбнулась и, пока он расставлял приборы, осторожно приблизилась к краю площадки. Ее опоясывала полуразрушенная аркада. Время и ветра не пощадили усилия зодчего, но то, что сохранилось, свидетельствовало о его мастерстве. Небольшие постаменты, предназначенные для скульптур, пустовали. Ноги рыцаря ниже колен и фавн с отбитым рогом, сложивший руки для игры на свирели (сама свирель тоже отсутствовала) — вот все, что осталось.

— Что это? — Я указала на торчащее слева полуразрушенное строение. Верхняя половина почернела и скрючилась, как подагрический палец.

— Западная башня, — раздался голос почти над ухом. Я вздрогнула и обернулась. Дракон стоял прямо за спиной. Я подвинулась, освобождая место рядом.

— А что с ней…

— Несчастный случай.

Ах да, рассказ Хоррибла. Западную башню Кроверус спалил сам. Сгоряча, когда узнал о моем побеге и «просто вышел проветриться». Но слуга больше убивался по секции книг о свойствах жабьих пупырышек, которую постигла та же участь и по той же причине. Я посмотрела на останки башни, на Кроверуса, снова на башню и плотнее закуталась в плед. Да уж, слово «испепелить» обрело новый смысл. Прямой. Прежде я воспринимала его скорее как фигуру речи.

— Холодно?

— Нет… А вам? — Я кивнула на его не по погоде легкий наряд. Второй плед ведь он использовал как скатерть.

Дракон покачал головой. От него исходили волны тепла, которые я чувствовала даже сквозь плотную ткань покрывала. Волоски у меня на руках наэлектризовались.

Дракон оглядывал окружающий простор, как крестьянин только что вспаханное поле. И во взгляде этом сквозило что-то похожее на гордость и удивление, словно Кроверус не мог поверить, что владеет замком, к которому прилагается такой чудесный вид.

— Так с чего столь экзотичное место трапезы?

— Просто…

— Просто?

— Мы весь день провели в помещении, подумал, свежий воздух и красивый пейзаж не повредят.

— Не повредят, — согласилась я. — Отсюда прекрасный вид. — Похвала замку доставила дракону удовольствие. — Жаль, из-за завесы нельзя в полной мере насладиться закатом.

Солнечный шар почти достиг горизонта и расплывался в небе золотисто-алым пятном, рассеивая ореол и подкрашивая облака, тоже напоминавшие мутные кляксы. Зато клочок моря у берега смотрелся вполне живописно. Как и носящиеся над ним крылозубры — по крайней мере до тех пор, пока одна из птиц не вытащила из норы сопротивляющегося суслика и не поволокла жертву прочь, в свое гнездо.

— Снимем ее.

— А так можно? — удивилась я.

Прозвучало как «снимем перчатки» или «снимем шляпу».

Вместо ответа дракон шагнул к самому краю, так что пальцы ног зависли над бездной, и мне стало дурно при мысли о расстоянии до земли. Кроверус, в отличие от меня, не испытывал ни малейшего дискомфорта. Вниз он даже не смотрел. Дотронулся до ближайшего зубчика башни и подцепил когтем нечто похожее на пленку. В тот же миг воздух всколыхнулся, расходясь от его пальцев складками. Дракон отпустил невидимый кончик, и с неба словно прозрачный занавес упал. Воздух мгновенно очистился, и все краски мира брызнули в глаза, ничем не приглушенные.

Переход оказался столь резким, что я заморгала, а потом невольно охнула: раскаленный солнечный диск коснулся нижним краешком моря и теперь золотом растекался по поверхности воды. Расходящиеся во все стороны лучи разрезали небо на слоистый пирог. Заметив кружащие в воздухе перышки, я окончательно убедилась, что сплю: такая красота просто не может существовать наяву! Но, увидев зализывающего перья крылозубра и удирающего со всех ног суслика, поняла, что не грежу.

— Какая немыслимая красота! — выдохнула я, чувствуя, как по телу бегут мурашки, а горло сжимает спазмом восхищения.

— Да, просто немыслимая… — эхом отозвался дракон.

Я радостно повернулась к нему и увидела, что он стоит спиной к солнцу и разглядывает меня. В лице читалось отражение моего восторга. Белые пряди выбились из гребня и трепетали на ветру, окрашенные малиновым и золотым. Широкоплечая фигура выделялась на фоне закатного неба, а глаза гипнотизировали, не отпуская мой взгляд.

Время словно бы остановилось. Мы стояли друг напротив друга, не шевелясь. Еще эти чертовы перышки никак не унимались, кружа перед носом.

— Вы же пропустите самое интересное, глядите. — Я махнула на солнце, но тоже продолжала смотреть на дракона. Он и не подумал отвести глаза.

— На самое интересное и смотрю.

— Прекратите, — прошептала я.

— Что именно?

— Прекратите так смотреть.

— Почему?

Я рассеянно заправила волосы за ухо и ответила невпопад.

— Потому что я ужасно хочу есть. Надеюсь, буженина еще жива.

— Предпочитаешь живой ужин? И кто тут из нас двоих дракон?

Приземленная тема подействовала отрезвляюще, и какая-то пружина внутри меня расслабилась. Мурашки прекратились, а сердце возобновило привычный ритм. Перышки, плавающие в лучах, тоже наконец упали, а солнце продолжило путь, уже на две трети погрузившись в воду.

Я обернулась к нашему импровизированному столу, и дракон сделал приглашающий жест.

— Кушать подано, принцесса.

На память пришел наш первый и единственный совместный ужин. Спрятав улыбку, я двинулась под крышу. Там ветер дул не так сильно, но скатерть все же пришлось дополнительно прижать камнями, благо недостатка в них не было — бортики и основания колонн постепенно рассыпались, сокрушаемые безжалостными челюстями времени.