Дочь Эйтны - Карин Рита Гастрейх

— Обычаи Мойсехена требуют двенадцать дней траура, — сказала Тэсара. — Мы должны чтить это ради Элиасары и ее народа.

— Теперь мы — народ Элиасары, и мы не будем никого оплакивать. Через три дня мы переправимся через реку Фурму и начнем осаду Селкинсена.

— Если они будут оплакивать своего короля, у них не будет времени подготовиться.

— Именно так, моя дорогая племянница. Мы готовы взять Мойсехен. Найди свою дочь и прикажи ей радоваться.

Тэсара поклонилась и попрощалась. Она подошла к покоям Элиасары в изумлении, почти не замечая придворных и солдат, приветствовавших ее по пути.

Внутри палатки Элиасара лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Рядом с ней сидела мага-воительница Ирэни, гладила девушку по волосам и бормотала слова утешения. При появлении Тэсары Ирэни встала и поклонилась.

Тэсара подала быстрый сигнал Ирэни и слугам, и они молча удалились. Затем она нерешительно села на кровать.

— Моя любимая дочь, — тихо сказала она. — Я сожалею.

— Ты ни о чем не жалеешь! — закричала Элиасара. — Вы радуетесь так же, как Пенамор.

— Это неправда.

— Ты не имеешь права говорить со мной об этом! Он ничего для тебя не значил.

«Он дал мне тебя, — Тэсара прикусила губу, отчаянно желая произнести эти слова, но не в силах раскрыть свое сердце. — Это делает его всем».

— Я ненавижу тебя, — сказала Элиасара. — Я ненавижу Пенамора. Я ненавижу всех в этом заброшенном королевстве.

— Это королевство — твое наследство. Твой дядя, наш лорд-регент, прилагает большие усилия ради тебя. Нравится он тебе или нет, ты должна уважать его.

— Мне было бы все равно, если бы он был императором мира! Я ничего ему не должна. Я хочу вернуться к своей семье. Я должна быть с ними. Я должна быть с ними сейчас.

— Мы — твоя семья.

— Перестань меня оскорблять!

Слова пронзили Тэсару, она изо всех сил пыталась говорить ровным голосом:

— Пожалуйста, Элиасара. Я только пытаюсь утешить тебя. Воистину, я хочу лучшего для тебя. В конце концов, я твоя мать.

— Какая мать бросит свою дочь, когда она еще младенец?

Тэсара резко вдохнула, ошеломленная на мгновение тишиной. Когда ей снова удалось заговорить, ее голос был подавлен:

— Ты же знаешь, что у меня не было выбора.

— Выбор есть всегда! Так говорит Мага Эолин.

— Та ведьма, к которой ты так привязана, не была изгнана королем. Это она…

— Прекрати! Я не буду слушать твою ложь? — она снова зарыдала. Ужасные вопли сотрясали ее плечи. — Мертв! Отец мертв. И ты, и Пенамор смеетесь и танцуете по этому поводу. Вы держите меня здесь в заточении и говорите, что я должна сжечь Магу Эолин, а головы брата и сестры насадить на пики. Но я не буду этого делать! Клянусь богами, я не буду. Я не могу вести войну против людей, которые всегда были добры ко мне.

— Они заперли тебя в башне, — процедила Тэсара. — Ты называешь это добротой?

— Я не была заперта! Отец усилил мою охрану, когда в Рёнфине закончилась война. Он сказал, что пока угроза не будет понята, я должна быть в безопасности. Теперь я знаю, от чего он хотел меня защитить.

Шип впился в желудок Тэсары.

— До этого я могла делать все, что хотела, — продолжила Элиасара. — Мы ездили на север для пикников на реке или в Селкинсен. для летнего солнцестояния. Мы проводили зиму в Восточной Селен, а весну в высокогорьях Моэна. Никто никогда не говорил мне: «Возглавь эту армию» или «Насади голову своего брата на пику», Никто не позволял слугам зашнуровать мое платье так, что я не могла дышать, и не говорил мне, что я должна сесть рядом с каким-нибудь незнакомцем и дать ему трогать меня, нравится мне это или нет.

Сердце Тэсары остановилось.

— Кто тебя трогал?

— Никто. И никто не будет, особенно он. Я тоже его ненавижу. Он старый. И уродливый.

— О ком ты говоришь?

— Галийский принц, — Элиасара сплюнула. — Пенамор говорит, что я должна быть мила с ним, но я не собираюсь быть милой ни с кем. Пока я не вернусь к моему народу.

Тэсара резко встала и прошлась по комнате. Для этого ли она вернулась? Терпеть ненависть дочери? Увидеть, как ее выдадут замуж против ее воли? Что она могла предложить после стольких лет молчания и разлуки? Какая у нее будет сила, чтобы защитить Элиасару от извращенных игр этого мира?

Тэсара остановилась, чтобы встретиться взглядом с дочерью, и увидела острое отражение собственной юности. На заплаканном лице Элиасары боролись надежда, нужда и страх. Тэсара почти так же смотрела на свою мать в тот день, когда они объявили о ее помолвке с Королем-Магом. Ей хотелось слов утешения, добрых объятий, твердой уверенности в том, что эта внушительная судьба будет счастливой.

«Роди ему сына, — сказала ее мать, — или у тебя нет будущего».

Сделав тихий вдох, Тэсара вернулась к дочери и положила одну руку на ее ладонь.

— Я рада, Элиасара, что ты хорошо жила с братом и сестрой, и с вашим отцом, пока вы были вместе. Ты должна хранить все эти воспоминания, как сокровище в своем сердце, потому что каждый счастливый момент детства — это драгоценность, которую уже никогда не воссоздать. Но я не могу позволить тебе поддаться иллюзии, что все осталось бы по-прежнему, если бы ты осталась в Мойсехене. Мы связаны нашим наследием, ты, я, твой отец и твой брат. Нравится тебе это или нет, но твоя кровь дает тебе более высокие права на трон Вортингена.

— Мне не нужен трон Вортингена.

— Неважно, чего ты хочешь. Это бремя было дано вам богами, и у тебя нет другого выбора, кроме как принять его. В глубине души ты должна знать это. И твой брат тоже это знает.

Элиасара погрузилась в беспокойное молчание. Она изучала пространство перед собой.

— Ирэни сказала то же самое.

— Конечно. Думаешь, маги рисковали смертью и изгнанием по прихоти? Они знали, что твой единственный шанс на выживание был с нами.

— Все пытаются подтолкнуть меня к войне против моего брата, но я люблю Эогана! Мы выросли вместе. Он всегда был добр ко мне.

— Ты помнишь принца Эогана добрым и любящим, но они научили его быть королем-магом, убийцей людей, разрушителем всех соперников.

— Он всего лишь мальчик.

— В день, когда умер его отец, Эоган стал мужчиной. А ты, Элиасара, теперь женщина. В силу своей крови ты враг своего брата. Будет лучше, если ты примешь эту судьбу здесь, среди народа твоей матери и