Гончаров - Владимир Мельник

«Поколенная роспись» дает следующие даты рождения и смерти матери Толстой — Варвары Александровны Мусиной-Пушкиной: родилась она в 1804 году, умерла — в 1865-м. Однако и здесь данные Ульяновского архива расходятся с данными С. А. Сапожникова, согласно которым она была ровесницей своего мужа и родилась тоже в 1797 году.

Пока мы не можем ничего сказать о том, как росла и воспитывалась Лиза Толстая. Известно лишь, что сам Гончаров, несмотря на чрезвычайно высокую оценку личности Елизаветы Васильевны («Она такое артистическое создание, она аристократка природы — ей дано всё, чтобы быть единственной из числа немногих — возвышенностью характера, чистотой сердца, прямотой и достоинством»), видел в ее воспитании заметные изъяны. Герой «Pour u centre» (произведение, написанное специально для нее и о ней и посланное ей в виде писем) рассуждает: «Но у нее есть тонкий такт и ум: ведь она не отупела же умственно в деревне, а развивалась головой, шла вперед: отчего же остался такой пробел в нравственном ее воспитании… Оттого, может быть, что она слишком хороша собой, а поклонники слишком искательны, настойчивы, живы, любезны, кладут к ее ногам все: она нет-нет да наконец и сжалится. Если б она рано вышла замуж за порядочного человека, с головой и сердцем, он бы, конечно, твердой рукой повел ее к назначению и она была бы безукоризненной женой, а может быть, и идеалом жен. А теперь она dans une fausse position, или, лучше оказать, position Incertaine… Она наружно усвоила себе вид гордого спокойствия, а за этим, за недостатком серьезного содержания и интересов жизни, кроется то же мелочное стремление нравится всем, выражаемое более или менее тонко и умно…» А может быть, это просто обычная ревность?

Известно, что Гончаров и Толстая встречались и ранее рокового для писателя 1855 года. Это случилось в начале 1840-х годов в семье Майковых. Как попала в салон Майковых провинциальная барышня Лиза Толстая? Разгадка, видимо, кроется в той надписи, которую сделал известный в то время поэт Владимир Григорьевич Бенедиктов, также друг дома Майковых, в альбом Варвары Александровны Толстой 11 июня 1842 года: «В альбом Варвары Толстой во время сборов на морские купанья в Финляндию». Далее следовало стихотворение, проясняющее один из эпизодов жизни семьи Толстых в 1842 году:

Тон стихотворения показывает, что люди не короткое время знакомы. Но что за этим стоит, пока неизвестно. Одно из последних писем Гончарова к Елизавете Толстой (от 8 февраля 1856 года), может быть, дает намек на разгадку: «Евгения

Петровна сокрушается изредка, что Варвара Александровна прекратила с ней совсем переписку». Возможно, контакт поддерживался через «матерей семейств»: Евгению Петровну Майкову и Варвару Александровну Толстую.

Но когда же конкретно состоялась первая встреча Ивана Александровича и Елизаветы Васильевны? До недавнего времени при этом постоянно указывали на февраль 1843 года. В этом месяце Гончаров тоже сделал в альбом Толстых запись. Эту запись обычно не приводят. А напрасно. В ней, как в зерне, можно разглядеть всю перспективу будущего «несчастного романа» Ивана Александровича… Не одна лишь внешняя учтивость и необходимость что-нибудь записать по неотступной просьбе проглядывает в ней. Что-то задело Ивана Александровича. Юная, еще не распустившаяся пышным цветом красота девушки не осталась незамеченной. Конечно, это еще не чувство, а так… просто глаз художника высветил в толпе лицо. И ревности, которая так тяжело, хоть и подспудно ощущается в будущих письмах, тоже нет. Откуда ей взяться? Так, просто… внимательный взгляд художника отметил в девичьем характере какую-то доминанту, пока еще не затрагивающую за живое. Как будто в воду глядел: «Один знаменитый поэт оставил нам на память вдохновенные строки перед отъездом своим в дальние края; другой тем же напутствовал Ваше кратковременное удаление отсюда, и все поэзия! И весь альбом дышит ею: сколько стрел, амуров, сердец, все следы побед, трофеи юности! Что сказать мне? И чем же? Прозой! Но ведь поэзия — вымысел! А проза, хотя язык скудный, но язык действительности, следовательно, правды. Позвольте же мне этим языком выразить — и сожаление о Вашем удалении от нас, и благодарность за дорогие минуты Вашего пребывания здесь, и желание Вам светлой и безмятежной будущности».

Сколько же лет в это время Лизе Толстой? Солидная «Летопись жизни и творчества И. А. Гончарова» А. Д. Алексеева указывает, что она родилась в 1829 году. Значит, в 1843-м ей всего 14 лет! И уже столько «стрел, амуров, сердец», «следы побед, трофеи»? Притом что даже допустить в Лизе Толстой особенную склонность к кокетству, не многовато ли для столь юной особы? «Поколенная роспись» в Ульяновском архиве, похоже, дает объяснение, ибо устанавливает иную дату рождения нашей героини: не 1829-й, а 1827-й год. О. В. Мусин-Пушкин в частном письме к нам уточнил эту дату, так что теперь мы будем знать точную, до дня, дату рождения Елизаветы Васильевны: 31 января 1827 года! Значит, Гончаров писал в альбом шестнадцатилетней девушки! Это объясняет тон его шутки и пожеланий.

1842 год почти совершенно выпадает из поля зрения биографов Гончарова, поэтому мы не знаем наверняка, встречал ли он у Майковых Елизавету в июне 1842 года, когда она с матерью была в Петербурге проездом в Финляндию. Но сравнительно недавно появились факты, подсказывающие, что приводимая выше альбомная запись делалась не при первой встрече. Опубликованные отрывки из писем Владимира Андреевича Солоницына о встрече Нового (1843) года в семье Майковых позволяет заключить, что знакомство состоялось, возможно, именно в канун новогодних праздников. Во всяком случае, теперь это наиболее раннее документально подтверждаемое свидетельство их встречи. В. А. Солоницын пишет о том, как весело было молодежи на новогоднем празднике у Майковых: «Были Толстые, Юлия, все наши мужчины и Наталья Александровна с пепиньерками… Потом было лакомство, чай… Я сидел за другим столом и… оградив себя с одной стороны Гончаровым от двусмысленных глазок Челаевой…»

Ранее не было известно, что Новый год (1843) Гончаров праздновал в майковском кругу знакомых. Упомянутая же Солоницыным Челаева вообще до сих пор отсутствовала в списке знакомых писателя. Челаева, судя по всему, была одной из воспитанниц Екатерининского института, где часто бывал на институтских «пятницах» Гончаров. В тех же письмах Солоницына есть фраза: «Гончаров продолжает вздыхать о Челаевой». Думается, однако, что «вздохи о Челаевой» не помешали Ивану Александровичу оценить поразительную красоту Лизы Толстой, запечатленную, к счастью, кистью Николая Аполлоновича Майкова (дата неизвестна). Ее красота стала и семейной легендой.