Царский пират - Иван Апраксин

Нужно было осмотреть этот проклятый цветок, оценить грозящую опасность.

Когда Степан с Лаврентием вошли в каюту, оказалось, что все обстоит гораздо хуже, чем они думали. Точнее, стало окончательно ясно, чем именно «цветок» угрожает их плаванию.

Корни вонзились между досками борта и оплели их. После этого они стали утолщаться, буквально разламывая корабль. Доски еще держались, но корни, словно стальные щупальца, охватили их и раздирали в разные стороны. Исход был совершенно очевиден: это был вопрос времени.

Кроме всего прочего, щупальца расползлись от прежнего места в разные стороны, увеличив площадь поражения.

– Еще день, и в нашем борту будет дыра, – заметил Степан. – А здесь ведь как раз при нашей посадке проходит линия воды. Как только эта дрянь раздерет нам борт, сюда хлынет вода.

– И что? – спросил Лаврентий. – Ты хочешь сказать, что мы затонем?

– Запросто, – ответил капитан. – Посмотри, каких размеров будет эта дыра. Столько воды нам не вычерпать, бриг погибнет.

Слышавшая его слова Ингрид снова зарыдала.

– Никому из команды не говорить, – приказал Степан на всякий случай. – Делаем вид, что все идет как надо. Только паники нам не хватало.

Они поднялись на палубу, но настроение было тяжелым. Оставалось от силы несколько часов до того момента, когда в борту образуются щели, и в них начнет течь вода. Некоторое время ее можно будет вычерпывать. Но очень скоро щели расширятся, и тогда кораблю придет конец.

– Два вопроса, – сказал Степан своему другу. – Можем ли мы каким-то образом выдрать эту гадость из корабля? Топор ее не берет. Может быть, возьмет огонь?

– Ага, и мы сожжем корабль, – меланхолично заметил Лаврентий. – Знаешь, давай с этим не спешить. Потерять корабль мы успеем и без огня. И вообще, – добавил он грустно. – Если бы этот «цветок» можно было выдрать, Хаген не стал бы его сюда присылать. Нет, если уж он не поленился прикинуться доброй старушкой из Або, то, значит, действовал наверняка. От этой штуки нам не избавиться.

– А как он сумел прикинуться женщиной? – спросил Степан. – Да так ловко, что в течение долгого времени не только Ингрид, но вся команда видели вместо него эту женщину-фантома?

– Магия, – односложно ответил колдун.

– А ты мог бы так? – не удержался капитан.

– Я не пробовал, – спокойно ответил Лаврентий. – Наверное, мог бы, если бы постарался. Но зачем? У Хагена была цель, а у меня пока такой цели нет. Для чего мне тратить силы и прикидываться собакой? Людей пугать?

– Когда-нибудь может пригодиться, – сказал Степан.

– Когда пригодится, – ответил колдун, – тогда и попробую. А сейчас мне есть о чем поразмыслить. Кстати, у тебя ведь, кажется, был второй вопрос?

Второй вопрос касался того, успеет ли бриг дойти до какого-нибудь тихого порта, прежде чем развалится на куски и затонет…

– Вы тут пока что с Ингрид посмотрите вместе карту, – сказал колдун. – А я пойду, еще раз взгляну, нельзя ли что-нибудь сделать с этим поганым «цветком».

Ближайшим портом был Ревель, а дальше – Рига.

– Ну, нам это вряд ли подходит, – заметил Степан, разглядывая карту. – Ревель и Рига – это ливонские порты, и там нас первым делом арестуют и посадят в казематы. А в каземате мы уже совсем недавно побывали.

Перспектива вырисовывалась ужасная. Они шли в открытом море на разваливающемся корабле. Точнее, на корабле, который вот-вот начнет разваливаться прямо под ними.

Обе лодки они потеряли в Ивангороде, так что когда бриг начнет тонуть, даже спасаться будет не на чем. А вода в море ледяная!

Что ж, замысел Хагена удался вполне! Их общая смерть в водах Варяжского моря будет поистине устрашающей…

Вернулся Лаврентий, кривясь от боли. Руки его были обожжены, на пальцах вздулись багровые волдыри.

– Ты что, хватал эти корни руками? – закричала Ингрид, испуганно вскакивая. – Зачем ты это делал? А если бы еще хуже было?

Она заметалась по каюте, ища, чем бы смазать ожоги. Конечно, ничего не нашла и собралась бежать в трюм за подсолнечным маслом.

– Не надо, – остановил ее Лаврентий. – Ничего я не хватал. Просто должен же был я попробовать что-то сделать. Я перевязал эти корни. Нарвал тряпочек и перевязал.

– Нашел, чем бороться, – сказал Степан и тотчас осекся. Он понял, что это были совсем не простые тряпочки…

– Ну да, – кивнул Лаврентий в ответ, хотя Степан ничего не сказал. – Ты правильно все понимаешь. Тряпочки, конечно, обычные, но я их заговорил. Одна ленточка – от духов леса. Одна – от духов моря. Одна – от духов предков и отдельно еще одна – от тотема Волка. Наша семья всегда принадлежала к семье Волка. Волки были нашими предками.

В глазах Лаврентия мерцала полная уверенность в правильности своих слов и действий. Каждый раз, когда он говорил такое, Степану хотелось спросить друга, когда он бывает искренен: молясь в православной церкви или колдуя от имени духов предков и тотема Волка.

Иногда спрашивал, но четкого ответа не получал никогда. Точнее, не получал такого ответа, который бы ему понравился.

– Там и там – жизнь, – обычно говорил колдун. – Одно дополняет другое, и одно без другого не действует.

Сейчас было не до споров и не до праздного любопытства. Тем более что, если уж на то пошло, такие «цветки», какой сейчас разламывал их корабль, тоже не предусмотрены христианской верой…

– Может быть, удастся остановить рост этих корней, – объяснил Лаврентий. – Эти лоскутки, которыми я перевязал, имеют большую силу. Я заговорил их и вдобавок освятил травой, которую нарвал на Готланде в древнем святилище.

– А если не получится остановить корни? – спросила Ингрид.

– Значит, магия Хагена сильнее моей, – ответил колдун и, пожав плечами, добавил как бы невзначай: – И тогда мы все погибнем. Исполнится его заклятие. Он же сказал, что мы никогда не вернемся домой. Так вот, утопленники действительно домой не возвращаются…

Весь день прошел в тревожном ожидании. То Ингрид, то сам Лаврентий бегали в каюту, чтобы посмотреть, оказывают ли действие повязанные лоскутки. Сначала им показалось, что корни даже стали расти и утолщаться быстрее прежнего. Потом рост вроде бы остановился, и все трое вздохнули с облегчением. А затем все началось снова…

К вечеру началась течь. Пол каюты покрылся водой, которая сначала мочила башмаки, а затем поднялась до щиколоток. Скрывать происходящее от команды уже не имело смысла и даже становилось опасным. Еще немного, и вода из каюты выльется в коридор трюма, станет заполнять другие кубрики.

Сидевший весь день в каюте над картой Степан был в отчаянии. Еще утром он радовался тому, как ловко он сам и команда научились управлять кораблем. И что толку в этом теперь?

Получив известие о том, что все ухищрения Лаврентия смогли лишь на короткое время оттянуть развязку и что вода уже заливает трюм, капитан вышел на палубу и приказал всем лезть на мачты – разворачивать паруса.