Царский пират - Иван Апраксин

Фея казалась недовольной, и Степан решил не искушать судьбу. Он поклонился как можно ниже, чуть ли не в пояс, и сказал:

– Мы все очень благодарны тебе, добрая хозяйка. Ты спасла нас от смерти в море, приютила, мы были твоими гостями. Спасибо тебе за ласку и приветливость. Как мы можем тебя отблагодарить?

Но она уже удалялась от них своей летящей шаловливой походкой.

– С твоего позволения, хозяйка, – крикнул вслед фее Степан. – Мы отремонтируем наш корабль и отчалим своим путем.

– Отремонтируете корабль? – обернувшись, засмеялась маленькая хозяйка острова. – Да ладно уж, я не такая злыдня, как ты подумал про меня, капитан. Плывите себе на здоровье, если охота и дальше мучиться: корабль ваш готов к отплытию. А у меня еще много дел – хочу полюбоваться новыми цветами. Они там, за лугом. Не хотите пойти со мной посмотреть? Они невероятно красивые: я сама придумала им форму и цвет.

Степан, а за ним все остальные отрицательно затрясли головами. Видимо, всем здесь уже было дано знание о том, что означает на самом деле предложение остаться на острове. Все знали уже о том, как появляются тут новые цветы, деревья и травинки…

Корабль стоял в бухте, как новенький. Еще спускаясь по тропинке вниз, Степан увидел, что бриг действительно отремонтирован. На самом деле, никакой дыры в борту больше не было, и даже следов ремонта не сохранилось.

А вот с командой все обстояло совсем иначе. Горстка людей, ждавшая на берегу, озадачила Степана. Накануне утром, уходя вслед за девушками наверх, во дворец феи, капитан оставил в лагере около двух десятков человек. Теперь же его встречали всего восемь…

Так вот откуда у феи появились новые цветы! Вот кому она придала причудливые формы и яркий цвет! Вот кем она предлагала полюбоваться с ней за компанию!

С волнением капитан смотрел в лица встречавших его товарищей. Вот бунтарь Агафон, с ним рядом Фрол со своей неизменной балалайкой. Чуть поодаль – два новгородских монаха-стригольника, освобожденных с пиратской галеры, и еще четыре человека. Чернокожий гигант М-Твали бросился к мрачному Ипату и от радости, что дождался своего наставника, исполнил какой-то импровизированный танец.

– А где же остальные? – растерянно спросил Альберт. – Куда все подевались?

– Они стали цветами, – ответила Ингрид. Она пожала плечами. – Наверное, им так захотелось.

– А где же Демид? – спросил капитан, но всеобщее молчание послужило ему красноречивым ответом. Уж больно тяготился московский стрелец Демид опасными приключениями. Очень уж тосковал он по покою и мирной тишине. Что ж, теперь он наслаждается желанным покоем: у цветов мало беспокойства…

– Грузите пушки и все имущество на борт, – приказал Степан. Он первым вошел в воду, за ним последовали Лаврентий и все остальные. Теперь людей снова было мало, и таскать с берега на корабль оружие, бочки и мешки оказалось долгим и трудным делом. У Степана даже мелькнула мысль, что нужно было не скромничать и попросить фею уж заодно перенести их вещи на борт брига. Что ей стоило, если она была в подходящем настроении?

«Ничего, – оборвал свои мечтания Степан. – На самом деле, слава богу, что ноги унесли. Цвели бы сейчас и колосились на лугу. Или покачивали ветвями. Нет уж! Мы не такие! Не на тех напала, добрая фея!»

Он был несказанно горд за своих товарищей. За тех, кто остался человеком, кто имел возможность выбора и предпочел жизнь, исполненную опасностей. За тех, кто теперь стоял с ним рядом, плечом к плечу. Ему хотелось обнять и расцеловать их всех, даже Ипата с Агафоном, потому что по большому счету все они прошли свое самое главное испытание – испытание на стойкость и волю к жизни. Даже точнее: волю к жизни и волю к смерти. Ведь, выбирая жизнь, они вместе с нею выбрали и смерть – одно без другого не бывает.

Уже оказавшись на борту своего корабля, они обменялись соображениями по поводу того, что с ними случилось. Только со Степаном фея Эйоле разговаривала лично. Остальные как бы постепенно уснули, то есть впали в некую дрему, во время которой каждый получил соответствующее предложение. Каждому представилась возможность сделать выбор.

– Расстаться со своей силой, с духами предков, с животными своего тотема? – сказал Лаврентий. – И все это ради того, чтобы превратиться в ничто? В траву или в дерево? Да ни за что на свете. Или я не карельский колдун?

– Я мог стать приором монастыря Святого Якоба, – заявил Альберт фон Хузен. – Это один из самых богатых монастырей в южной Баварии. И я отказался от этого, потому что хочу стать рыцарем и обогатиться. Обогатившись, я смогу делать все, чего пожелаю.

Он не сказал, что желает в жизни только одного – поиметь не меньше ста женщин, и в этом случае будет считать свою жизнь удавшейся. Впрочем, уже успев немного узнать Альберта, все и так догадывались о его сокровенном желании.

– Если бы я мечтал о покое, то уж лучше стал бы монахом, а не бессловесным деревом, – сказал Альберт напоследок.

Чернокожий М-Твали никак не комментировал свое решение остаться человеком, но так нежно поглаживал бронзовый ствол самой крупной пушки, что ни у кого не оставалось сомнений: он отклонит любое предложение, не связанное с возможностью стрелять…

Ингрид тоже молчала, но хищные и вместе с тем ласковые взгляды, которые она бросала на Лаврентия, ясно свидетельствовали о том, что ее интересы имеют сугубо человеческий характер.

За то время, пока команда в полном составе перетаскивала на борт корабля оружие и имущество, Ингрид успела приготовить обед. Едва люди ушли с острова и вновь ступили на палубу брига, голод вспыхнул в них со всей силой. Сейчас очень понадобился копченый окорок, захваченный с хутора Хявисте и круглые хлебы, испеченные в дорогу супругой Лембита и ненасытной Сальме.

– Поднять паруса! – скомандовал Степан. – Средний на грот-мачте и нижний – на фок. Будем делать разворот и выходить из бухты. Оденьтесь потеплее!

Ясно было, что стоит кораблю отойти от острова Ихме, как сам остров исчезнет – такое моряки уже видели однажды. А вместе с островом исчезнет и его собственный климат, вновь наступит суровая поздняя осень.

«Святая Дева» медленно поворачивалась, разгоняя мелкую рябь на воде и устремляясь к выходу в открытое море. Когда нос корабля миновал узкое горлышко бухты, солнце сразу закрылось тучами. Налетел ледяной ветер, и в лицо Степану, стоявшему у штурвала, ударили хлопья мокрого снега. Море слегка штормило, и корабль раскачивался на волне, но, послушный парусам, упрямо набирал ход.

– Куда мы теперь? – спросил Франц, рассматривая свои ладони, на которых после манипуляций с парусным канатом уже начали вздуваться волдыри. – В Новый Свет?

– Пока еще нет, – ответил поморский капитан, принимая из рук Ингрид астролябию, с которой уже научился управляться. – Сначала – на юг. Нам нужно попасть в Средиземное море, а там мы поищем остров Родос. Нас ждет там одна девушка – ей очень нужна помощь.