Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 2. Рискованная игра - Джеймс Клавелл
Шрифт:
Интервал:
– Тогда я встречусь с ним после ланча, когда он будет в хорошем настроении. И может, нам удастся научить его парочке трюков. – Выражение глаз Сеймура Стайглера стало жестче. Он подавил зевок. – Прежде чем лечь спать, мне нужно позвонить в Нью-Йорк. Слушайте, у меня есть все документы по слиянию с Джи-экс-эр.
– Давай их мне, Сеймур, – велела Кейси.
– И я купил пакет из двухсот тысяч акций «Ротвелл-Горнт» по двадцать три пятьдесят. Почем они сегодня?
– По двадцати одному.
– Господи, Линк, тебя опустили на триста тысяч, – обеспокоенно проговорила Кейси. – Может, продать их и выкупить потом? Если и когда потребуется.
– Нет. Эти акции мы оставим. – Убытки на акциях «Ротвелл» Бартлетта не смущали, потому что он имел хороший навар со своей доли в игре Горнта на понижение. – Может, на сегодня закончим, Сеймур? Давайте позавтракаем втроем, скажем часов в восемь, если ты встанешь?
– Прекрасная мысль. Кейси, ты договоришься насчет меня с Доусоном?
– Первым делом с утра. Они встретятся с тобой в первой половине дня. Тайбань… Иэн Данросс сказал им, что наша сделка первоочередная.
– Еще бы, – хмыкнул Стайглер. – С нашим авансом Данросс сорвется с крючка.
– Если останется на плаву, – добавила Кейси.
– Сегодня мы есть, а завтра нас нет, так что будем жить по полной!
Это излюбленное выражение Стайглера до сих пор вертелось в голове у Бартлетта. «Сегодня мы есть, а завтра нас нет… как вчерашний пожар. Могло быть и хуже. Можно было разбить себе башку, как бедняга Пенниворт. Никогда не знаешь, когда наступит твой черед, когда угодишь в аварию, или напорешься на пулю, или на тебя обрушится стихийное бедствие. Извне или изнутри. Как было с отцом… Господи, весь бронзовый от загара, почти никогда в жизни не болел, и тут доктор вдруг заявляет, что у отца рак. И через три месяца отец уже весь скукожился, стал смердеть и умер в страшных муках».
На лбу вдруг выступил пот. Скверное было время: он разводился, похоронил отца, мать была в безутешном горе, все разваливалось. А потом завершение развода. Раздел имущества вышел просто ужасным: ему еле удалось оставить за собой контроль над компаниями и ничего не продать, чтобы расплатиться с женой. Он до сих пор выплачивал ее долю, хотя она снова вышла замуж. И это помимо алиментов на детей и других выплат, ожидающих в будущем. Больно было из-за каждого цента, и не из-за денег как таковых, а из-за несправедливости калифорнийских законов, по которым третью часть получал адвокат, «пока смерть не разлучит нас». Бартлетта «обул» и его собственный юрист, и тот, что представлял интересы жены. «Погодите, я еще вам устрою, – в который уже раз мрачно пообещал Линк. – И вам, и другим проклятым паразитам».
Он не без труда отогнал эти мысли. На сегодня.
«Сегодня мы есть, а завтра нас нет, так что будем жить по полной», – повторил он, отхлебнув пива, повязал галстук и глянул на себя в зеркало. Без тщеславия. Бартлетту нравилось жить в мире с самим собой, отдавая себе отчет в том, кто он есть и к чему стремится. В этом ему помогла война. И пережитый развод. Он вышел из него хоть и сильно ощипанным, но целым, выяснив, что собой представляет супруга, и сжившись с этим. А из хорошего в том году была только Кейси.
«Кейси.
Как быть с Кейси?
Наши правила игры совершенно четкие и всегда были таковыми. Их установила она: если я с кем-то встречаюсь или она с кем-то встречается, мы просто встречаемся, и все – никаких вопросов, никаких упреков.
Почему же я весь изнервничался из-за того, что решил встретиться с Орландой, не сказав об этом Кейси?»
Он глянул на часы. Почти пора.
В дверь нерешительно постучали, и она тут же открылась. Расплывшись в улыбке, на него смотрел Ночной Сун.
– Мисси, – возвестил старик и отступил в сторону.
По коридору с грудой бумаг и записной книжкой в руке приближалась Кейси.
– О, привет, Кейси, – воскликнул Бартлетт. – А я как раз собирался звонить тебе.
– Привет, Линк, – громко произнесла она, а потом, проходя мимо пожилого китайца, проговорила по-кантонски: – До цзе[44]. – Уверенной походкой Кейси вступила в люкс с двумя спальнями. – У меня есть кое-что для тебя.
Вручив ему кипу телексов, она прошла к бару и налила себе сухого мартини. На ней были серые, элегантно облегающие повседневные брюки до колена, серые туфли на низком каблуке и рубашка с воротником апаш из серого шелка. Волосы она завязала сзади, и единственным украшением служил оставленный в волосах карандаш. Она была в очках, без контактных линз, как обычно.
– Первые два – относительно слияния с Джи-экс-эр. Все подписано, скреплено печатью и отправлено. Мы вступаем во владение второго сентября. Подтверждено, что собрание совета директоров состоится в пятнадцать ноль-ноль по Лос-Анджелесу. Таким образом, у нас уйма времени, чтобы вернуться. Я попроси…
– Пасытель лазыбилати, Хазяина? – с важным видом перебил ее от двери Ночной Сун.
Бартлетт хотел было сказать «нет», но Кейси уже мотала головой.
– Ум хо (Нет, спасибо.), – любезно сказала она по-кантонски, стараясь четко произносить каждое слово. – Чжа цзыр, до цзе. (Попозже, пожалуйста.)
Ночной Сун непонимающе уставился на нее:
– Цто?
Кейси повторила. Старик раздраженно фыркнул: насколько невоспитанна эта Золотистый Лобок, позволяет себе обращаться к нему на его собственном языке!
– Пасытель лазыбилати, хейя? Сичасы, хейя? – спросил он на скверном английском.
Кейси повторила фразу на кантонском – никакой реакции не последовало. Она начала было снова, но остановилась и устало проговорила по-английски:
– О, ничего-ничего! Не сейчас. Можете сделать это попозже.
Ночной Сун расплылся в улыбке: он заставил-таки ее потерять лицо.
– Да, Мисси. – И закрыл за собой дверь, хлопнув ею с достаточной силой, чтобы обратить на это внимание.
– Задница, – пробормотала она. – Он должен был понять меня, Линк, я знаю. Я произносила все правильно. Ну почему они прикидываются, что не понимают? Я пробовала на своей горничной, и все, что от нее услышала, было такое же цто. – Изобразив, как они грубо и гортанно произносят: «Што ты говорить, хейя?», она не выдержала и рассмеялась.
– Они просто упрямые, – тоже засмеялся Бартлетт. – Но где ты научилась говорить по-китайски?
– Это кантонский. Я нашла учителя – выкроила час сегодня утром. Считаю, что должна уметь, по крайней мере, сказать: «Привет», «Доброе утро», «Принесите, пожалуйста, счет»… Обычные вещи. Проклятье, как это сложно. Все эти тоны. В кантонском семь тонов: одно и то же слово можно сказать семью различными способами. Например, спрашиваешь чек – это будет май дань, – но стоит произнести чуть не так, и получится «яичница» – тоже май дань. И ставлю один против пятидесяти, что официант принесет яичницу, только чтобы унизить тебя. – Она потягивала маленькими глоточками мартини и добавила еще одну оливку. – Как раз то, что нужно. Хочешь еще пива?
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!