Страсть гордой княжны - Шахразада

– Воистину, брат наш, твои планы поражают! Восстановить поместье только для того, чтобы жена не услышала худого слова от кумушек и соседок… Одно это может потребовать много сил и многих месяцев работы. Но ты считаешь эту задачу лишь одной из многих других, что стоят перед тобой. Мы просто не можем найти слов, дабы описать наше восхищение и наше беспокойство за вас с нашей дочерью.

Масуд же, еще пребывая в церемониальном зале дворца, мыслями был уже там, среди обветшалых стен поместья. Кивая «старшему брату», он прикидывал, сколько каменщиков придется нанять, чтобы восстановить хотя бы часть большого господского дома. Даже угощаясь у магараджи сладчайшим виноградом, думал Масуд о том, сколько слуг необходимо взять с собой, а сколько проще нанять на месте…

Одним словом, он уже был там, где только на нем лежала ответственность за семью и дело, там, где он превратится из младшего брата в опору и защиту дома, в хозяина и верного друга, любящего мужа и придирчивого лавочника.

Сколь бы долги ни были эти предотъездные дни, но все же наступил тот миг, когда Масуд за руку ввел Джаю на борт «Принца удачи». Сундуки, мешки, ларцы, рулоны ковров, каменные колонны, скакуны и меха… Все нашло свое место в трюмах и кладовых, а золото и серебро, равно как и жемчуга, были заперты в рундуке самой большой каюты.

Свежел ветер, начинался отлив. Океан спокойно принял «Принца удачи» и, едва заметно колыхнувшись, толкнул его вперед, туда, где ждала их не ведомая ни Масуду, ни его жене страна Ал-Лат.

Джае понравилась большая просторная каюта на верхней палубе, откуда был виден берег, в эту пору подобный бесконечному цветочному лугу. Сады цвели, ветви, отягощенные розовыми, белыми и желтыми цветущими кистями, свешивались за изгороди. Поля зеленели в предчувствии обильного урожая.

– Воистину, любовь моя, это плавание сродни увеселительной прогулке.

– К счастью, Масуд. Открою тебе тайну: я, будучи дочерью владыки морской державы, странствия по воде терпеть не могу. Однако сейчас ты прав: мы не боремся со стихией, а наслаждаемся ее отсутствием.

– И да будет так до самого причала, моя греза. Ну зачем нам стихия? Впереди ждет столь непростая жизнь, что, думаю, любой шторм по сравнению с ней покажется лишь прохладным ветерком.

– Ты говоришь о трудностях почти радостно, муж мой. Почему?

– Потому, красавица, что немного уже устал от праздной и сытой жизни «младшего брата» владыки. Вспомни, я всего лишь простой купец. Мне больше по сердцу труд, который может вознаградить более чем щедро не потому, что я прихожусь кому-то родственником, а потому, что в поте лица добывал хлеб свой насущный.

Джая промолчала. Ей было немного не по себе: слишком решительной была предстоящая перемена в ее жизни. Из дочери, балованной и любимой, заботящейся лишь о собственном бесконечном досуге, превратиться в хозяйку поместья, жену и, быть может, мать семейства… Как все предусмотреть и ничего не забыть? Как решить, что нужно подать сегодня к столу? Где взять продукты, чтобы это приготовить? Как стелить постели? Как печь булочки? Где водится мед?..

Тысячи и тысячи вопросов мучили Джаю, лишая ее сна. Масуд, конечно, догадывался о беспокойстве жены, но не спешил прийти ей на помощь – он-то знал, что в первую очередь наймет и кухарку, и домоправителя, и дюжину слуг для ухода за домом и садом. Джае, конечно, не придется самой печь булочки и искать источник меда.

«Тем приятнее будет сюрприз для моей красавицы», – думал молодой муж и радовался тому, как удачно он все придумал. Однако оказалось, что и его ждет немало приятных сюрпризов.

Наконец утром вдали показались два маяка, обозначающие вход в гавань Танжи. Небо было безоблачным, а крики чаек, вьющихся над кораблем, и приветствовали, и, казалось, предостерегали… Капитан сказал Масуду, что город пришел в упадок после гибели правителя и его семьи, но юному купцу он показался богатым и приветливым. Когда судно пришвартовалось, капитан явился в каюту Масуда, дабы лично объявить, что коляски поданы и можно немедля отправляться в поместье.

– Подан также и оседланный конь на случай, если ваше великолепие предпочтет ехать верхом, – торжественно добавил капитан.

– Конь? Экипаж? – Масуд не просто удивился, он был изумлен.

– Задолго до нашего отплытия магараджа разослал по всем присутствиям на пути вашего следования в страну Ал-Лат письма со строгими инструкциями. Наместник был предупрежден так же, как и почтовые станции. Ваш багаж последует за вами, как только «Принц удачи» будет разгружен. Брату магараджи не пристало заботиться, словно страннику без гроша в кармане.

Да, планам самостоятельной жизни, похоже, предстояло еще долго пылиться на дне самого большого сундука. Однако Масуд смог утешить себя тем, что жена не почувствует заметных перемен в жизни. Быть балованной сначала отцом-владыкой, а потом мужем-бездельником…

Однако это были еще не все новости: сам правитель Танжи собирался встречать свадебный поезд Масуда.

– О Аллах всесильный, – почти простонал Масуд. – Свадебный поезд?!

– О да, уважаемый. Ибо как еще назвать ваш экипаж и дюжину повозок, на которые будет нагружено все то, что прекрасный «Принц удачи» принес в своем тучном чреве?

Масуд лишь покачал головой… Он, странник, привыкший довольствоваться малым, вдруг оказался окружен возможной и невозможной роскошью.

Джая, которая наслаждалась и быстрой ездой, и привычной заботой отца, лишь посмеивалась – ей временами вовсе непонятна была радость, с которой Масуд рассуждал о трудностях жизни и тяжкой судьбе простого купца.

«Любимый, ты уже никогда не будешь простым купцом. Ибо ты женился на мне… Ты разделил со мной судьбу, а не просто принял дар щедрого сатрапа».

Теплые дни, мягкий ветерок, сильные отдохнувшие кони… Путь, который скрипучая повозка преодолевала бы долгих три дня, свадебный поезд Масуда должен был проделать всего за полтора.

Правитель Танжи сердечно приветствовал «дорогих гостей». Многословно разливаясь, он поведал Масуду, что приготовления идут в строгом согласии с письмами великого магараджи и «почетного гражданина нашего прекрасного города», ныне живущего весьма неблизко достойнейшего купца Рахима.

Услышав имя отца, Масуд улыбнулся. Значит, его письмо дошло… Но зачем он, неугомонный старик, взялся делать какие-то распоряжения? Почему не дождался еще хоть одной весточки от сына?

Однако велеречивый толстяк, правитель Танжи, сам того не подозревая, ответил и на этот вопрос:

– Ибо как только старое поместье будет приведено в порядок и его, достойнейшего Рахима, сын обоснуется в нем с молодой женой, сам купец Рахим приедет навестить своего наследника.

– Ох, отец, ты неисправим…

Джая с улыбкой посмотрела на мужа.

– О муж мой, помнится, ты рассказывал мне о своей кормилице, которая воспитала тебя, как собственного сына. Ты говорил, что она стала второй женой твоего отца…