Надежда и отчаяние - Егор Букин

были срочные дела, – сказал я, садясь рядом. – А кто это с тобой был? – буркнул я, вспоминая.

– Какой-то парень.

– Почему же он не пригласил тебя на танец? Вы так прекрасно разговорились, – раздраженно продолжал я.

Она посмотрела на меня, покачала головой и улыбнулась.

– Потому что у него есть с кем танцевать, – сказала она. Но меня не сильно это убедило.

Я посмотрел на Дашу, на ее прекрасную улыбку и мне вдруг стало плохо оттого, что я надумал; а потом я вдруг взял и начал смеяться.

Когда подавляющее большинство гостей были в достаточной степени пьяны, зазвучал микрофон: «А сейчас перед вами выступит Максим Думин». Алкоголь во мне не давал поводов волноваться, так что я спокойно встал, достал из чехла гитару, встал у микрофона и начал петь.

Через некоторое время мне зааплодировали, а администратор даже всунул мне мой первый гонорар. И наплевать, что это были всего лишь пятьсот рублей. Главное, что я получал от этого истинное наслаждение, ведь люди мне хлопали и свистели; им нравились мои песни. Затем заиграла быстрая музыка с колонок и люди кинулись танцевать.

Когда я сошел со цены, Даша неожиданно кинулась меня обнимать.

– Молодец, ты отлично выступил!

– С-спасибо.

Она чуть прищурилась.

– От тебя пахнет сигаретами.

– Прости, я сорвался…

– Но ты же сказал, что бросишь, – грустно вспомнила она.

– Я брошу, я просто сорвался.

– Тогда отдай мне пачку.

Я протянул ей две сигареты. Даша сломала их и выбросила.

– Ну вот, другое дело. А теперь… хочешь незаметно исчезнуть? – сказала она почти шепотом.

Я кивнул.

Мы шли по набережной, освященной редкими фонарями. Над нами необозримо опрокинулся небесный купол. Необычайно свежий воздух, несшийся со стороны Волги, будоражил сердце. Через несколько метров мы остановились, чтобы посмотреть на серебряное сияние света, отражавшееся в темной воде.

– Красиво… – проговорил я.

Она улыбнулась, продолжая смотреть в ночную даль.

– Помнишь, тебе когда-то было очень плохо?

– Как такое можно забыть?..

– Пообещай мне кое-что.

– Что же?

– Пообещай мне, пожалуйста, что больше никогда не будешь грустить.

Я повернулся к ней и не нашелся, что ответить. Мучительно хотелось сказать: «Только с тобой я не буду больше грустить», но я почему-то не смог. Мне стало не очень хорошо. Говорят, что не понимать себя – нормально, но я очень устал от этого. Вот девушка, с которой мне очень хорошо, которую я хочу обнять и которую я хочу держать за руку. Но люблю ли я ее?.. А что такое вообще любовь? О Боже, что же я за человек? Я ни в чем наверняка не уверен. Ни в чем.

– Я постараюсь, – ответил я через минуту.

Мы еще долго молчали. Даша смотрела на воду, а я то на нее, то в сторону. Возможно, это тот момент, о котором я мечтал всю свою жизнь, так почему же я не могу найти в себе силы сказать ей? Я боюсь? Не знаю. Я не верен? Не знаю.

Даша, кажется почувствовала мои мысли и ни с того ни с сего спросила:

– Что ты любишь?

Я не успел ответить. Слева послышались какие-то голоса. Я с опаской скосил взгляд в сторону: два мужика, явно пьяные. Во мне сработал какой-то животный инстинкт. Я схватил Дашу за руку, сжав ее ладонь так сильно, что она даже чуть вскрикнула. Она посмотрела на меня, но я уставился на воду и не переводил с нее взгляда. При этом моя рука была холодной как лед. Пьяницы заметили нас и, естественно, решили влезть. Другой рукой я расстегнул чехол на гитаре, стоявшей подле меня.

– Эй, а кто это у нас тут такая красивая? – сказал один.

– Можно познакомиться? – сказал второй.

– Нет, нельзя, – ответила Даша.

– Ну может все-таки попробуем?

Они подошли ближе. Я вышел вперед, встав перед Дашей.

– П-по-моему девушка ясно дала понять, что не хочет знакомиться.

Что со мной происходит? Когда я вдруг стал таким смелым?

– А ты что, так сильно хочешь попасть в больницу? – усмехнулся один и переглянулся со своим другом.

Оба они были ростом чуть ниже меня, да и к тому же пьяные, так что в теории, несмотря даже на то, что драться я практически не умел, я мог их победить. Я начал быстро припоминать видео с уроками по боксу, но из-за этого потерял бдительность и пропустил удар в лицо. Из носа побежала тонкая струйка крови. Пульсирующая боль залила чуть ли не все лицо. Я не успел опомниться, как следом прилетел удар в глаз, от которого я повалился на брусчатку.

Они решили, что с меня хватит и, не став добивать, двинулись к Даше, беззащитно стоявшей в стороне. Только сейчас, всего за мгновение, я понял, что люблю ее. Ведь есть разница между простым инстинктивным желанием защитить слабую девушку и желанием умереть за нее, лишь бы она осталась цела. И именно сейчас я ощутил, что готов положить за нее голову, готов кинуться на этих уродов, хоть зубами перегрызть им глотки, лишь бы Даша осталась цела. Кажется, я готов на все, лишь бы она всегда улыбалась и была счастлива. Да и должен же я хоть чем-то ей отплатить в конце концов за то, что она изменила меня. А она действительно сделала это. Я кое-как поднялся. Их силуэты слегка дрожали перед глазами словно желе. Я схватил гитару за гриф и с криком кинулся вперед. Один начал поворачиваться, но гитара остановилась об его голову раньше, чем он закончил маневр. Мужик с грохотом повалился на брусчатку, перед этим еще и ударившись о парапет. Второй ошарашенно уставился на меня.

«Да ты чего, совсем что ли? Мы же пошутили», – сказал он, но после медленно попятился назад, а затем развернулся и быстро зашагал прочь, слегка шатаясь от своего пьяного состояния.

Я обессиленно рухнул на скамейку. Прижав платком нос, я смотрел на спокойную луну, висевшую над тихой водой. Боже мой, насколько же природе плевать на то, что творится среди людей, насколько же ей безразличны все их споры, крики и драки.

– Тебе больно? – спросила Даша как будто робко.

Я повернул голову и заметил, что ее обеспокоенное лицо находится очень близко к моему. На улице стояла кромешная тишина. Казалось, что все вокруг замерло, оставив только нас двоих наедине друг с другом. Задул легкий, но прохладный ветерок, от которого по телу бежали мурашки, однако в данной ситуации от них почему-то становилось очень хорошо. Тут же мне показалось, что вся боль разом прошла. Наверное, боль стоила