Академия Проклятых - Любовь Огненная

Улыбнувшись, куратор убрал мой кинжал в ящик шкафа. 

– Ты же не надеялась, что я тебе его отдам? 

– Боитесь, что пораню кого-нибудь? - и вот кто бы знал, почему я так широко улыбаюсь. 

– Боюсь, что ты поранишься сама. - поправил меня мужчина и внезапно подошел ко мне, сократив то незначительное расстояние что было между нами. 

Прикоснувшись пальцами к моим волосам, что вызвало во мне волну непонимания и... пока еще необоснованные опасения, куратор Вантерфул продемонстрировал мне пожелтевший листик, каким-то чудом затесавшийся в моих распущенных волосах. 

– Жду подробный рассказ в понедельник. - мягкая полуулыбка тронула его губы, коснулась темно-синих глаз. - Ты формулу-то записала? 

Пришлось признаваться, отрицательно покачав головой. 

– А уверена, что до понедельника не забудешь? 

Пришлось снова признаваться и мой ответ снова был отрицательным, потому что да, видоизмененную до неузнаваемости формулу с новыми вводными до понедельника я запросто могла забыть. 

Жестом указав мне на свой стол, что находился за его спиной, мужчина пропустил меня вперед. Стоило мне занять глубокое мягкое кресло, появившееся в морге совсем недавно, как куратор занял место у меня за спиной. К тому, что он наблюдает за моей работой, я уже привыкла, поэтому негативных чувств по этому поводу не ощущала. 

Чернила пачкали бумагу. Я пыталась писать быстро, а потому выходило небрежно, но прочитать написанное можно было без труда. Поставив точку, я отложила писчую палочку и взглянула на преподавателя. 

Его лицо стало сосредоточенным, меж темных бровей появилась складка. Да, успешный результат своих расчетов я уже видела, но для меня все равно было важно узнать мнение галеция, получить его одобрение. 

– Знаешь, сколько законов магии ты разнесла в пух и прах одной своей формулой? - произнес он озадаченно и вдруг вынудил меня подвинуться в кресле. 

Усевшись на самый край рядом со мной, мужчина взялся за писчую палочку и притянул к себе чистый листок. Его расчеты были не менее грязными, потому как он тоже писал торопливо. Записи заняли сначала один листок, потом другой, а я нервничала все больше. 

– Не переживай. - легко распознал он мое состояние и наконец поставил точку. - Закон номер шесть? 

– Нельзя вносить изменения в уже существующее плетение. - припомнила я общий смысл. 

– Нет, Павлиция. В существующее плетение можно вносить изменения, если хочешь образовать нечто новое, другое из его основы, но это не твой случай. Ты внесла изменения в плетение и не изменила его основу. Твой кинжал по-прежнему остается зеркалом, тем, чем ты создавала его изначально. Не понимаешь? 

– Нет. 

– Если бы ты изменила плетение и преобразовала свое зеркало в горсть песка, в горсть осколков, в прозрачное стекло, ни у кого бы не возникло вопросов, потому что это возможно. Но из зеркала ты создала зеркало, изменив его форму и твердость, что невозможно, согласно шестому закону магии. А теперь вопрос: как ты додумалась сделать расчеты внутри формулы? Откуда взяла три вводные, которых в этой формуле ранее не существовало? 

– Я воспользовалась законами математики. - ответила я на первый вопрос и поспешила разъяснить то, что куратору было не ясно: - Я разделила изначальные вводные на две составляющие. А последнее - это ширина. В первичной формуле вместо нее стояла двойка. Толщина любого созданного мною зеркала равнялась двум миллиметрам, поэтому я поняла, что это значение ничто иное как ширина. Какой еще закон магии я нарушила? 

Ответил преподаватель не сразу. Он все также рассматривал мои и свои расчеты, сравнивая их. Смяв свои листки, мужчина перевел свой взгляд на меня. 

– Нельзя создавать плетения, в которых используются не целые деления. Использование подобного плетения может привести к самым разным последствиям, где погрешность даже в сотую часть смертельно опасна. Маги редко обладают такой концентрацией. 

Порывисто поднявшись, мужчина спрятал мой листок в книгу, снятую с верхней полки, а сам вернулся ко мне и вновь взялся за писчую палочку. 

– Ты должна запомнить формулу, которую я сейчас запишу. Ты не создала свой кинжал из одной основы. Ты создала четыре основы и соединила их вместе, поняла? Одна часть - лезвие, еще три - рукоять. 

– Куратор Вантерфул, мои манипуляции видели две группы первокурсников и преподаватель. Объясните мне, что не так? - воскликнула я, абсолютно не понимая, что происходит. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Замерев, оторвавшись от своих записей, мужчина медленно обратил свой взгляд на меня. Создавалось полное впечатление того, что отвечать на этот вопрос он желанием не горит.

– Эти две группы видели твои записи? 

– Я не делала записей. Мои расчеты были исключительно в моей голове. 

Мужчина прикрыл глаза на секунду, словно испытал облегчение. 

– Знаешь, что происходит с теми, кто умеет больше, чем другие? Кто нарушает проявлением своего дара законы магии? 

– Что? 

– Они становятся заложниками, Павлиция. Заложниками тех, у кого есть враги. Орудием чужой мести. - и уже без пояснений: - Запоминай. 

С каждым днем, проведенным в Академии Проклятых, мои секреты только множились. Сначала я скрывала только свой дар огня и его первое проявление. Потом к этому секрету добавился мой слишком быстро самовосполняющийся резерв, а теперь еще и уровень концентрации. 

Я обрастала тайнами как снежный ком, что катился от самой верхушки горы, по пути становясь все больше и больше. Что я испытывала в этот миг? Как и в день моего восемнадцатого дня рождения, когда мой дар стал общественным достоянием, я абсолютно не испытывала радости. 

Магия, которую все повсеместно почему-то называли даром, казалась мне наказанием непонятно за какие грехи. Вопрос “Почему я?” появлялся в моих мыслях все чаще и ответа на него я не находила. 

Но одно решение, возвращаясь от кладбища к главному зданию академии, я все-таки приняла. Я больше не желала ничем выделяться. Потому что до этого дня мои способности приносили мне только проблемы. 

В общежитие я не заходила. Перекинув ремень сумки через плечо, брела по широкой дороге, давно миновав ворота Академии Проклятых. Не хотела терять время, но несколько секунд моей жизни все-таки были безжалостно украдены.