Русская угроза - Андрей Кивинов

— Маслята есть? — как всякий уважающий себя сантехник, спросил покупатель.

— Конечно. Двадцать штук. Родных.

Павел Григорьевич извлек из багажника коробку из-под чая. Винтовку он по-прежнему сжимал в правой руке, боясь оставить без присмотра.

— Тогда заряжай. Поглядим на боевые качества.

С этим вышел небольшой конфуз. Как заряжать трехлинейку, Павел Григорьевич не знал, а спросить у Виктора Романовича накануне забыл. Он кое-как попытался засунуть патрон не в магазин, а прямо в ствол, патрон не засовывался, в итоге выпал из рук и затерялся в траве.

— Погудели вчера в бане, — принялся оправдываться опер-продавец, — пальцы не слушаются.

— Дай сюда…

Опер-покупатель решительно отобрал винтовку, зачерпнул из коробочки горсть патронов и быстро снарядил магазин. (Этому искусству он научился еще в школьном музее, где в стеклянном шкафу хранилась фронтовая винтовка с запаянным дулом, но действующим затвором. Говорят, впоследствии ее взяла на вооружение местная группировка, предварительно выкрав из музея и заменив дуло.)

— А это чего? — Указал он на зазубрины. — Мне сказали, ствол чистый, не засвеченный.

— Да нормалек все, не дрейфь. Эти метки Герой Советского Союза оставил. А героев на учет не ставят.

— Как сказать…

Антон Сергеевич посмотрел вокруг, прикидывая, где можно испытать оружие, не привлекая общественного внимания. Выбрал изрытую выбоинами серую стену форта, выходившую на каменистый берег залива.

— Пойдем туда.

В пути они разговорились на бытовые темы.

— Как «лекс»? Без проблем? — поинтересовался Павел Григорьевич. — А то мне «мерин» надоел, хочу поменять.

— Хорошая тачила… Правда, жрет много. Думаю «Ниссан» последний взять. С турбоподдувом.

Выйдя на берег, Антон Сергеевич уперся замшевым полуботинком в валун, передернул затвор, вскинул винтовку и, прицелившись в стену, выстрелил. Стаи потревоженных чаек и ворон взмыли в воздух и закружили над заливом, боясь возвращаться на землю. Вновь зарядив оружие, он повторил выстрел, на сей раз держа ружье по-ковбойски, у бедра.

— Ничего бьет…

— Я ж говорил. Отличная вещь. Надежней «калаша». Из нее еще мочить и мочить.

— А оптику сюда можно примастрячить?

— Сейчас все можно. А для чего оптика? Мушка же есть.

— Для меткости, — ухмыльнулся Антон Сергеевич, — и сколько ты за нее хочешь?

— Ну, за десять косых уступлю. Рублей, естественно… По себестоимости.

— Че-го? — Вытаращился на него Антон Сергеевич, как мясорубка на кухонный комбайн. — За десять тонн эту рухлядь? Где ты такой прайс видел? Десять тонн новый «калаш» стоит с двумя рожками!

— «Калаш» стоит полторы тонны баксов, — парировал подкованный Павел Григорьевич, раскорячивая пальцы, — так что я по-божески прошу.

— Не, братишвили, ты неправ, в натуре, — сложил «козу» в ответ Антон Сергеевич, — поимей совесть, скинь хотя бы штуку.

— Я не въехал… Ты «Ниссан» собираешься брать, а какую-то штуку жалко.

— Мне бабосы не с неба падают и в окно не залетают. Мне другое в окно залетает…

Антон Сергеевич потер небольшой шрам на правой щеке, намекая на осколочное ранение. На самом деле это был шрам от разрезанного фурункула, вскочившего как-то после неудачного бритья.

— Ну ладно, — согласился продавец, — бери за девять.

— Другой базар.

Антон Сергеевич распахнул борсетку. Павел Григорьевич посильнее сжал рукоятку пистолета.

Но продавец не проявлял никаких признаков вероломства. Спокойно протянул три зеленых бумажки.

— Здесь как раз девять. По курсу.

Павел Григорьевич принял деньги, осмотрел и пощупал каждую купюру, убеждаясь, что это не фальшивки.

Разобравшись в товарно-денежных отношениях, оба вернулись к машинам.

— Тебя, вообще, звать-то как? — вспомнил Павел Григорьевич.

— Андрюхой, — представился Антон Сергеевич.

— А я Паша. — Опер Главка оказался более честным. Или менее опытным.

Они еще раз пожали друг другу руки, словно спортсмены, завершившие схватку.

— Слышь, Павлон, я не понял, у тебя еще что-нибудь есть?

— А что надо?

— «Калаши», «макарычи». От «тэтэхи» не откажусь.

Павел Григорьевич вновь пожалел, что продавать больше нечего, кроме пистолета, томящегося в руке. И что оперативную игру нельзя продолжить. А он еще ничего толком не узнал. Остается надеяться, что волкодав Виктор Романович вытрясет из этого ковбоя все, что нужно.

— Давай так сделаем, — предложил Павел Григорьевич, — оставь телефончик для связи, будет товар, дам знать.

— Без базара… Записывай…

Диктуя первый возникший в голове номер, Антон Сергеевич вытащил из борсетки носовой платок и громко высморкался. Это был условный сигнал к захвату. Хватит кривляться. «Арсенал» заканчивался завтра, и ждать звонка не имело смысла. Сейчас этот тюфяк все сам расскажет…

…Убирая авторучку, Павел Григорьевич увидел выскочивших из недр форта пятерых страшилищ и понял, что все-таки был прав. Покупатель пожалел триста баксов, решив забрать даром винтовку, а возможно, и «мерина». Опер Главка мгновенно оценил обстановку, успел по-голливудски отскочить за капот «Мерседеса» и выхватил боевое оружие, предусмотрительно снятое с предохранителя. Напарники, лежавшие наверху, тоже выхватили. «Боюсь, придется стрелять. Их слишком много…»

И закипел бой…

И кипел очень долго…

Особенно жалко было водителей машин.

И конечно, сами машины…

(Тех, кто собирается посмотреть поединок в записи, просим убавить звук телевизионного приемника. Для остальных после небольшой паузы сообщаем результат:…………………… Ничья.)

* * *

Фаррух протянул Руслану стаканчик с горячим чаем и взглянул на часы.

— Интересно, они встретились? Уже три часа.

— Должны, — кивнул Руслан, вытирая жирные губы салфеткой.

— Деньги не забудь получить со своего приятеля, — напомнил Фаррух.

— Получу… Мне, кстати, вчерашний гопник возле помойки не понравился. Такое ощущение, будто подслушивал. Как бы не заложил.

— Вообще-то, я тоже об этом подумал, — согласился кулинар.

На экране телевизора замелькал клип Фредди Меркьюри.

— Ненавижу, — прошептал Фаррух и выключил телевизор.

— Слушай, Фаррух… Скажи, только честно. Ты меня тогда, во время забега, все-таки специально подтолкнул или нечаянно.

— А чего это ты вдруг вспомнил?