Отряд отморозков. Миссия «Алсос» или кто помешал нацистам создать атомную бомбу - Сэм Кин

для военных лет нехватку меди, копя мелочь, а также воруя медные принадлежности из вагонных туалетов и выбрасывая их в окно. Но, помимо мелких каверз, Грифон собирал весьма ценные разведданные. Хотя в 1941 г. британцы проигнорировали его сообщение об оружии возмездия, он продолжал настойчиво искать информацию о Пенемюнде, и эта настойчивость оправдалась в августе 1943 г.

Обычный метод Грифона при добывании секретов заключался в том, чтобы напоить человека за ужином, и на этот раз его целью стал физик-ядерщик Паскуаль Йордан. Когда-то Йордан считался равным Вернеру Гейзенбергу и, вероятно, получил бы Нобелевскую премию, если бы не стал убежденным нацистом. Огромная трагедия его жизни заключалась в том, что он заикался, причем сильно. Заикался в любом разговоре – порой его речь звучала настолько нечленораздельно, что люди уже не могли этого переносить и отводили глаза, отчего Йордан начинал заикаться еще больше. Росбауд обнаружил некую связь между заиканием Йордана и его политическими взглядами. Нацисты превозносили красоту и физическое совершенство, и Росбауд сделал вывод, что множество «горбунов, калек и заик» вступали в партию, чтобы компенсировать чувство своей неполноценности.

Когда началась война, Йордан стал работать в Пенемюнде якобы метеорологом, а затем инженером-ракетчиком. Эта показалось Росбауду странным: Йордан был ученым-ядерщиком, и очень хорошим. Может, он испытывает в Пенемюнде атомные боезаряды? Грифон решил провести расследование, так что однажды вечером в августе 1943 г. он и его товарищи по сопротивлению пригласили Йордана на ужин и принялись его опаивать. Это развязало Йордану язык в обоих смыслах этого выражения: по какой-то причине в пьяном виде он меньше заикался и потому становился в такие моменты более разговорчив. Алкоголь также ослабил его бдительность, и, когда одна пышногрудая подруга Росбауда начала строить ему глазки, он вскоре стал потчевать собутыльников рассказами об исследованиях в Пенемюнде. Он даже обмолвился о графике запуска первых ракет. Это был шумный вечер, и Йордан прекрасно провел время. Он и не заметил, как один из приятелей Грифона потихоньку делал записи.

Йордан доковылял до дома и, без сомнения, на следующий день страдал от жуткого похмелья; кто знает, что он вообще помнил о той ночи. Тем временем приятель Грифона немедленно отправил сообщение в Лондон.

Учитывая все предупреждения, британцы решили как можно скорее разбомбить Пенемюнде и назвали эту операцию «Гидра».

Но враждующие группировки в правительстве Черчилля, как всегда, вступили в новый спор, на этот раз по поводу того, что именно бомбить. Одна фракция хотела атаковать только электростанцию и ракетный завод. В итоге эта сторона проиграла. Согласно мифу, чтобы убить гидру, Гераклу пришлось отрубить и сжечь все ее головы до единой, и британцы решили столь же основательно подойти к уничтожению Пенемюнде – обрушить бомбовый удар не только на инфраструктуру, но и на близлежащие казармы, что означало умышленное убийство ученых и инженеров.

Атака началась 17 августа, когда эскадрилья королевских ВВС с ревом пересекла северную береговую линию Германии, направляясь в сторону Берлина. Немецкий радар обнаружил вторжение, и люфтваффе направили на перехват все 158 находившихся поблизости истребителей, чтобы защитить сердце Рейха. Уловка сработала блестяще. Пока немцы были заняты защитой Берлина, вторая волна из почти 600 бомбардировщиков вылетела из Англии и обрушилась на Пенемюнде в 23:25. Они сбросили 1,4 млн килограммов взрывчатки и уничтожили практически все, что попало в поле зрения; несколько прямых попаданий пришлось по казармам. Летчики также заметили жилой район для ученых неподалеку в лесу и сровняли там с землей еще сотню домов.

Наиболее яркий отчет об этом налете содержится в дневнике одной немецкой секретарши. Она вспоминала, как бежала по аллее из пламени, пока вокруг нее рушились здания. В какой-то момент она чуть не упала в лужу крови и вскрикнула, увидев, что в ней плавает оторванная нога. Другой очевидец заметил военного коменданта территории – того самого, который хвастался фон Тома, что «скоро начнется веселье»; он рыдал от отчаяния, видя, как вокруг него пылает дело всей его жизни. «Пенемюнде, – выл он, – мой прекрасный Пенемюнде!»

Большинство инженеров и ученых бежали с места событий, спасая свои жизни, но вундеркинд Вернер фон Браун отказался покинуть свой прекрасный Пенемюнде. Он схватил вышеупомянутую секретаршу за руку и мелодраматично воскликнул: «Мы должны спасти секретные документы!» Вместе с другими смельчаками они бросились в горящее здание, где находился кабинет фон Брауна, и прорвались по задымленному коридору к лестнице. Достигнув третьего этажа, они обнаружили, что пол в центре комнаты провалился, и им пришлось пробираться по краю вокруг зияющей дыры к сейфу в углу. Фон Браун распахнул его, и секретарша целый час металась вверх и вниз по лестнице с охапками бумаг, запихивая их в другой сейф на улице. В конце концов она упала от изнеможения, пока вокруг бушевала геенна огненная.

Поначалу операция «Гидра» казалась для Пенемюнде окончательной катастрофой. На следующее утро начальник штаба люфтваффе (чьи самолеты бесполезно кружили над Берлином, оставив Пенемюнде без защиты) застрелился из-за позора – секретарь нашла его тело в кабинете. Но фон Брауну удалось спасти самые важные документы, сохранив тяжело добытые знания. Еще огорчительнее для союзников было то, что в ходе рейда погибло очень мало ученых. Благодаря сиренам большинство из них покинули свои дома до прибытия бомбардировщиков, так что из 120 погибших немцев лишь двое считались ведущими исследователями. К сожалению, казармы, пострадавшие от прямых попаданий, оказались жилыми помещениями для работавших на объекте заключенных, которые не могли бежать. Той ночью погибли шесть сотен из них, в том числе несколько люксембуржцев, которые предоставили союзникам ключевую информацию – разведданные, позволившие спланировать налет. Британцы же потеряли от зенитного огня 40 самолетов и 215 военнослужащих. По итогу операции «Гидра» несколько важных голов чудовища так и не были сожжены.

У «Гидры» были и другие, менее явные последствия. Хоть Гитлер и был плохим стратегом, у него было живое военное воображение, которое иногда сильно ему помогало. Вместо того чтобы цепляться за оружие и тактику Первой мировой войны (например, как французы – за линию Мажино), он предпочел использовать танки, истребители и новаторскую тактику блицкрига. С другой стороны, время от времени воображение заставляло его делать ставку на мегаломанские проекты, и сразу после разгрома Пенемюнде он решил с удвоенной силой взяться за свой самый фантастический план – так называемый «Насос высокого давления», или Hochdruckpumpe.

Пушка Hochdruckpumpe состояла из ствола длиной 124 м, способного запускать 600 трехметровых ракет в час. Гитлер назвал это орудие своим третьим и величайшим оружием возмездия – «Фау-3» – и намеревался нацелить его в самое сердце Лондона. Для этого он приказал немецким военным инженерам построить на севере Франции еще больше бетонных бункеров. В частности, стартовая площадка «Фау-3» должна была располагаться рядом с деревушкой Мимойек, рядом с которой во время поездки по континенту несколькими годами ранее беспечно промчались в своем кабриолете Chrysler Джо Кеннеди с сестрой.

Глава 31

PT-109

Но Джо Кеннеди пока оставался в неведении о происходящем в Мимойеке. Перед ним маячила более непосредственная угроза – младший братик.

В начале 1943 г. Джек, которому наскучила военно-морская разведка, закрутил роман с колумнисткой датской газеты по имени Инга Арвад (он называл ее Инга-Бинга). К сожалению, Арвад была немного слишком близка с Гитлером и в 1936 г. даже сопровождала его во время Олимпиады в Берлине. Она также присутствовала на свадьбе Геринга и приятельствовала с Геббельсом. Учитывая ее обаяние, ФБР беспокоилось, что она выманивает у Джека информацию или даже завербовала его в качестве шпиона, поэтому агенты начали прослушивать его телефон и следить за парочкой. Они нечасто появлялись вместе, но в ВМС так или иначе хотели избавиться от Джека – и преуспели бы, если бы не его отец. В итоге в феврале 1943 г. Джека перевели в отряд торпедных катеров, проходивший на тот момент тренировку в Род-Айленде. Это казалось вариантом, выгодным всем. Джек получил захватывающее назначение, а в ВМС устранили угрозу безопасности, разлучив его с Арвад. Инга-Бинга, однако, сочла перевод абсурдным. Джек уже