Великий уравнитель - Вальтер Шайдель

Титанические усилия по большей части финансировались благодаря займам, выпуску денег и сбору налогов. Займы в различной степени в последующем вели к налогам для обслуживания государственного долга, подтачивающей его инфляции или к дефолту. Успешно обуздать инфляцию удалось только лидирующим западным державам. В США и в Великобритании с 1913 по 1950 год цены всего лишь утроились. Другим участникам повезло меньше: за тот же период во Франции цены выросли в 100 раз, а в Германии – в 300 раз; в Японии только за 1929 по 1950 год увеличились в 200 раз. Заодно это сильно ударило по держателям облигаций и рантье[183].

До 1914 года маржинальные налоговые ставки на доход в большинстве развитых стран были очень низкими, если вообще существовали налоги на доход. Высокие налоговые ставки и крутая прогрессивная шкала как раз явились результатами войны. Высокие налоговые ставки появились во время Первой мировой войны и понизились в конце 1920-х, хотя так и не вернулись к довоенному уровню. Снова они повышались в 1930-х годах – часто в целях противодействия последствиям Великой депрессии – и достигли новых высот во время Второй мировой войны; после чего медленно более или менее понижались (рис. 5.7)[184].

Среднее значение этих ставок в разных странах подчеркивает тенденцию и указывает на критическую роль двух мировых войн в фискальной эволюции (рис. 5.8)[185].

Рис. 5.7. Высшие маржинальные налоговые ставки в девяти странах, 1900–2006 (в процентах)

Рис. 5.8. Высшие ставки налога на прибыль и наследство в среднем по двадцати странам, 1800–2013 (в процентах)

Рис. 5.8 хорошо демонстрирует критическую роль войны. Мы видим, что среди всех стран сначала выделяется Япония, введшая высшую налоговую ставку на прибыль в ответ на требования Русско-японской войны 1904–1905 годов, которая в какой-то степени стала репетицией Первой мировой. Не участвовавшая в войнах Швеция практически пропустила подъем высших ставок во время Первой мировой, а потом продолжала отставать во время следующей войны. Особый рисунок показывает Аргентина, находившаяся на удалении от театров мировых войн. В своей выборке Кеннет Шив и Дэвид Стесевидж обнаруживают сильный фискальный эффект войны среди стран-участников и гораздо более слабую реакцию среди других стран (рис. 5.9)[186].

Рис. 5.9. Первая мировая война и высшие ставки налога на прибыль в среднем по семнадцати странам (в процентах)

Массовая военная мобилизация, прогрессивная шкала налогов и нацеленность на верхнюю долю богатства элит с высшими доходами являются тремя основными составляющими фискального выравнивания. Шив и Стесевидж утверждают, что войны с массовой мобилизацией отличаются от других по своим налоговым стратегиям не просто потому, что они очень дорогостоящие, но и потому, что они повышают потребность в социальном консенсусе, преобразуемом в политическое давление и в требование непропорционально высокого извлечения ресурсов у богатых. Массовый призыв сам по себе не служит выравнивающей силой, тем более что у представителей богатой элиты больше возможностей избежать службы в силу возраста или привилегий, при этом они могут получать прибыль от инвестиций в военную промышленность. Соображения справедливости вдобавок к военному призыву (тоже своего рода налогу) потребовали введения того, что в манифесте лейбористской партии Великобритании 1918 года было названо «повинностью богатства». Особый упор делался на налогообложение прибыли, полученной от войны: во время Первой мировой войны налог на то, что было сочтено «чрезмерной» прибылью, достиг 63 % в Великобритании и 80 % во Франции, Канаде и США. В 1940 году президент Рузвельт призвал к схожим мерам, «чтобы немногие не получали прибыли благодаря жертвам многих». Озабоченность справедливостью, повысившаяся в военное время, также оправдывала более тяжелое налоговое бремя на незаработанные доходы: хотя прогрессивная шкала налогообложения и стала мощным средством сжатия неравности, непропорционально большое влияние на богатых оказали налоги на наследство[187].

Выравнивающее влияние требования справедливости значительно зависело от типа государственного устройства. Во время Первой мировой войны демократические Великобритания, США и Канада были готовы «выжимать богатых», тогда как в более авторитарных Германии, Австро-Венгрии и России предпочитали занимать или печатать деньги для поддержания своей военно-экономической деятельности. Последняя, впрочем, заплатила высокую цену в виде гиперинфляции и революции, и эти потрясения также сжали неравенство. Во время Первой мировой войны, прежде чем были разработаны общие шаблоны финансирования массовой мобилизации, механизмы выравнивания значительно различались между странами[188].

Франция вошла в число стран, наиболее затронутых обеими мировыми войнами: на ее территории шли многочисленные сражения во время Первой мировой, и она перенесла два вторжения и оккупацию во время Второй мировой. Во время первой войны и непосредственно послевоенного периода была уничтожена треть основного капитала Франции, доля дохода с капитала домохозяйств упала на треть, а ВВП снизился в той же пропорции. Новые принципы налогообложения вводились медленно: в начале конфликта высший налог на наследство составлял всего лишь 5 %, и, хотя налог на прибыль впервые был введен в 1915 году, он оставался низким на всем протяжении войны и значительно вырос лишь в 1919 году. Налог на прибыль, введенный в 1916 году, также начал приносить значительную отдачу только уже после войны, как и увеличенные налоги на наследство. Отложенный эффект вкупе с бушующей послевоенной инфляцией объясняют тот факт, что компрессия высших долей дохода была феноменом преимущественно 1920-х годов, а не собственно военных лет, тогда как в отношении военной прибыли наблюдалось противоположное. К середине этого десятилетия средняя стоимость 0,01 % крупнейших состояний упала более чем на три четверти по сравнению с довоенным уровнем[189].