Великий уравнитель - Вальтер Шайдель

Исследование верхних долей дохода в бывших британских колониях на момент объявления независимости показывает, что они были относительно высокими по сравнению с западными уровнями, которые только что сократились после Второй мировой войны. Некоторые исключения лишь подчеркивают важность эффектов войны. В Индии в годы войны доход верхнего 1 % сократился более чем на треть. По мере того как поступления от регрессивных непрямых налогов уменьшались с сокращением импорта, индийское правительство отдавало приоритет прогрессивным прямым налогам на личные и корпоративные доходы. Сверхналог на самые высокие заработки и дополнительный налог на чрезмерную корпоративную прибыль оба достигли 66 %. В результате доля налогов на доходы в общих налоговых поступлениях утроилась с 23 % в 1938 и 1939 годах до 68 % в 1944 и 1945 годах: учитывая небольшую налоговую базу из нескольких сотен тысяч лиц, можно утверждать, что такой сдвиг произошел за счет высшего класса. В то же время количество членов профсоюзов почти удвоилось, а забастовки, вызванные спорами по поводу компенсаций, участились[207].

На Маврикии, в котором подоходный налог был введен в 1932 году, доля доходов верхней 0,1 % населения упала почти на две трети с 1938 по 1946 год. Увеличение налогов во время войны совпало с массивным сдвигом между общей и чистой долей в этой элитной группе. Если в 1933 году на долю 0,1 % самых высоких доходов приходилось 8,1 % общего дохода и 7,6 % чистого дохода – незначительная разница, – то к 1947 году эти показатели упали до 4,4 и 2,9 % соответственно, что свидетельствовало не только об общем снижении доходов элиты, но и о выравнивающем эффекте фискальных отчислений. Верхние доли доходов в Малайзии и Сингапуре, побывавших под хищнической японской оккупацией, после 1945 года также были довольно низки, примерно на схожем с Маврикием уровне, который, в свою очередь, сравним с уровнями Великобритании и США того времени[208].

Теперь вернемся к Швейцарии и Швеции, не участвовавшим ни в одной из мировых войн. Они представляют особенный интерес, потому что демонстрируют тесное взаимодействие близости к военным действиям с массовой мобилизацией и специфическими национальными политико-экономическими условиями, определившее картину неравенства в обществах, бывших нейтральными наблюдателями. В 1914 году Швейцария, население которой на тот момент насчитывало менее 4 миллионов человек, мобилизовала 220 000 военнослужащих. В отсутствие эффективной компенсации или обеспечения занятости это вызвало определенное напряжение, которое вместе с тем фактом, что владельцы предприятий получали прибыль от войны, радикализировало трудовые конфликты и в конечном итоге в ноябре 1918 года выразилось в забастовках, к подавлению которых были привлечены военные. В годы войны общие поступления федерального правительства, кантонов и коммун удвоились, чему способствовали военные налоги на доход, богатство и военную прибыль – все они, впрочем, держались на умеренном уровне. После войны были отклонены как предложение о прямом федеральном подоходном налоге, так и предложение об однократном сборе на богатство для погашения долгов (с верхней границей в 60 %). Вместо этого в 1920 году для обслуживания военного долга был введен новый и более прогрессивный военный налог. Поскольку у нас нет данных о верхних долях доходов до 1933-го, невозможно утверждать, насколько это нововведение затронуло распределение доходов. Частично эту лакуну заполняют данные о верхних долях богатства: доля 0,5 % крупнейших состояний во время Первой мировой войны упала почти на четверть[209].

В 1939 году Швейцария мобилизовала 430 000 военных, одну десятую своего населения, но после капитуляции Франции их численность была сокращена до 120 000. Урок предыдущей войны был усвоен: чтобы ослабить социальное напряжение, призванным на службу выделили компенсацию. В этот период государственный доход увеличился на меньшую долю, чем после 1914 года, примерно на 70 %. Для финансирования возросших расходов был введен ряд чрезвычайных налогов: налог на военную прибыль со ставкой до 70 %, налог на богатство от 3 до 4,5 % для физических лиц и 1,5 % для юридических лиц, военный подоходный налог с высшей ставкой в 9,75 % и налог на дивиденды до 15 %. Это показывает, что за исключением налога на военную прибыль эти налоги были умеренными и не особенно прогрессивными по сравнению с теми, что в то же время были введены некоторыми воюющими странами. Большинство дополнительных федеральных расходов покрывалось за счет долга, который за время войны вырос в четыре раза. Как и во время Первой мировой, верхняя доля доходов уменьшилась: на этот раз верхняя 0,5 % состояний потеряла 18 % своей доли. В то же время война оказала не такое уж сильное влияние на доходы элиты. Доля верхнего 1 % упала всего на 1 процентный пункт, или на десятую часть, и значительное падение наблюдалось только в самом верхнем сегменте (верхней 0,01 %) – на четверть с 1938 по 1945 год, – но даже в этом случае показатели просто вернулись к уровню середины 1930-х. С 1933 по 1978 год доля высших доходов очень мало менялась, варьируя в узком (и низком) коридоре от 9,7 до 11,8 %[210].

В целом влияние военной мобилизации на неравенство оставалось довольно сдержанным. Как и повсюду, мировые войны привели к расширению прямого налогообложения, даже если оно вводилось как временная мера. В особом швейцарском контексте широкого сопротивления таким увеличениям подобная политика была бы невозможна в отсутствие внешних угроз. Как и в других развитых странах, мобилизация во время Второй мировой войны особенно создала спрос на социальные услуги после войны, которые способствовали формированию социального государства. Таким образом, швейцарское общество оказалось восприимчивым к влиянию эффектов войны, которые повсюду привели к сокращению разброса в доходах и богатстве. Эволюция верхних долей богатства до некоторой степени соответствует такому ожиданию. Но со сравнительной точки зрения отсутствие сильных военных потрясений и связанных с этим высоких прогрессивных налогов согласуется с наблюдаемым отсутствием значительной компрессии доходов в этот и последующий периоды. Если принять во внимание необычно децентрализованную природу политических и финансовых институтов Швейцарии и тот факт, что верхние доли дохода уже были низкими по международным меркам, то неудивительно, что относительно слабое давление войны не смогло привести к более существенному выравниванию[211].