Стальная дуга - Александр Авраменко

Верховный хитро прищурился, а Столяров всё никак не мог прийти в себя от неожиданности и восторга.[74]Ещё бы! ВНОВЬ[75]увидеть САМОГО! Несгибаемого Вождя, истинного Правителя, не бросившего свой народ в тяжелейшие дни фашистского наступления под Москвой, не сбежавшего, подобно прочим членам Правительства ни в Куйбышев, ни в Горький…

— Ви, товарищ Столяров, насколько мне известно, не только храбрий командир, но и ершистый товарищ. С Жуковим не ладите по прежнему?

— Товарищ Сталин! Да не могу я! — Сашка осёкся. Он едва не «настучал» на другого человека. Не сделал то, что он сам, его семья и друзья считали самым низким на свете.

— Всё знаю, товарищ Столяров. Но бивают моменты, когда смерть многих спасет жизни ещё больших.

— Если бы так, товарищ Сталин… Если бы так…

— Хорошо, товарищ Столяров. Оставайтесь при своём мнении. Но помните русскую пословицу — Как верёвочке не виться…

— Понял Вас, товарищ Сталин.

— Очень хорошо, товарищ Столяров. А как ваш брат, Владимир?

— Не имею вестей о нём уже два года. Из дому писем нет. Видно, пока пишу, пока дойдёт — у меня адрес сменяется…

— Плохо, товарищ Столяров. Очень плохо. Не в том смысле, что ви не пишите, а в том, что письма не успевают доходить. Товарищ Булганин, разберитесь, пожалуйста, с этим вопросом. И если наркомат товарища Кагановича не начнёт работать так, как положено — передайте ему, что ми имеем возможность заменить товарища Кагановича на товарища Артемьева, или Иванченко, или Махарашвили. На любого другого, которий будет работать сам лично, и заставлять работать других. Или он хочет встретиться с Лазарем раньше положенного срока?[76]Сколько можно вислушивать жалоби на плохую работу почты?! А что касается вашего брата, товарищ Столяров, то могу сказать, что он жив, здоров, воюет, как положено гвардейцу. Так что, хорошая у вас семья, товарищ Столяров! Настоящая, советская! Передайте мою благодарность родителям, так хорошо воспитавших своих сыновей! Низкий поклон им от товарища Сталина.

— Спасибо Вам, Иосиф Виссарионович, за доброе слово! Спасибо! От всего сердца спасибо!

— Не благодарите, товарищ Столяров. Это я благодарен судьбе, за то что она меня выдвинула в вожди ТАКОГО НАРОДА…

Александр Столяров не знал, что ещё зимой, сразу после окончания Сталинградской Битвы Иоахим фон Риббентроп, министр иностранных дел фашистской Германии написал следующие строки:

«… В те тяжёлые дни после окончания боёв за Сталинграду меня состоялся весьма примечательный разговор с Адольфом Гитлером. Он говорил — в присущей ему манере — о Сталине с большим восхищением. Он сказал: на этом примере снова видно, какое значение может иметь один человек для целой нации. Любой другой народ после сокрушительных ударов, полученных в 1941–1942 годах, вне всякого сомнения, оказался бы сломленным. Если с Россией этого не случилось, то своей победой русский народ обязан только железной твёрдости этого человека, несгибаемая воля и героизм которого призвали и привели народ к продолжению сопротивления. Сталин — это именно тот крупный противник, которого он имеет как в мировоззренческом, так и в военном отношении… Создание Красной Армии — грандиозное дело, а сам Сталин, без сомнения — историческая личность совершенно огромного масштаба».

Так же, с восхищением и уважением вспоминали о нём и Уинстон Черчилль, и Рузвельт, и де Голль. Все, кому довелось общаться с Иосифом Виссарионовичем Сталиным. За исключением, естественно, тех, кто его ненавидел и оболгал после смерти, хотя ещё в Древнем Риме было сказано: О мёртвых, либо хорошо, либо — ничего…

…Паровоз дал гудок. Зашипел пар, лязгнула разболтанная за годы войны сцепка вагонов. Александр улыбался. Ещё бы! Видел САМОГО, да и возвращался не с пустыми руками — по распоряжению Иосифа Виссарионовича ему были выделены четыре захваченных немецких самоходных орудия. Два «Носорога»,[77]один «Медведь»,[78]и одна «Штуга»[79]новейшей модификации. Прекрасное пополнение для его части. Особенно «Носороги». Поплыли вначале медленно, а потом всё быстрее и быстрее фронтовые пейзажи за окном: сгоревшие дома, разрушенные заводы и мосты, и могилы… Множество уже начинавших оплывать холмиков со скромными пирамидками, увенчанными звёздочками… Подполковник отвернулся и прошёл в глубь теплушки. Устроился на нарах и задремал…

— У-У-У!!!

Истошно загудел мощный паровоз, подтаскивая небольшой состав из четырёх вагонов к новенькой платформе. С шипением вырвалось облако белоснежного пара. С площадок торопливо соскакивали бойцы охраны, строились по периметру платформы. Блестели в лучах зимнего солнца примкнутые штыки винтовок. Александр стоял во втором кольце оцепления, чуть поодаль, но видел происходящее неплохо. Вот все замерли, наконец. Открылась дверь покатого классного вагона. На перрон шагнул невысокий военный в фуражке, следом блеснуло пенсне второго пассажира, в котором Столяров опознал Берию. И вот показался ОН… Широкоплечий, в простой шинели без погон и такой же фуражке. Что-то бросил военному, тот резко взял старт и унёсся к последнему вагону, нелепо вскидывая коленки,[80]вскоре вернулся, о чём то доложил, и все трое неторопливо двинулись по заснеженной платформе к вокзалу… Возле вытянувшегося по стойке «смирно» Александра Сталин вдруг остановился и взглянул на него:

— Товарищ боец, у вас очень интересные глаза… такие я видел только один раз в жизни… У вас нет родственников? Брата, например?

— Есть, товарищ Сталин! Владимиром зовут. Владимиром Столяровым!