Тропы Трояна - Василий Сахаров

Слова Торэмена были скрытым оскорблением и значили, что Аслану можно убираться в родное кочевье и переговоров не будет. Однако Гэрэй не смутился и не отступил. Он усмехнулся и, гордо вздёрнув подбородок с куцей бородкой, сказал:

– Ты не дослушал меня, вождь.

– Что же, продолжай. – Капаган недовольно поморщился.

– Это не простой русич.

– Мне без разницы. Пусть это будет хоть самый главный князь на берегах Днепра. Северяне слабы, они отринули родовых богов, сдали хитрым ромеям Таматарху и не держат своих обещаний, и потому я не верю им. Нет, Аслан, лучше я останусь под Бачманом. А летом попробую уйти на восток, за Итиль, или подамся к уграм, которые платят за верность золотом и серебром. Что в этом русиче такого, раз вы за ним пошли?

– Он колдун, который ходит по путям древних чародеев и понимает нас так, словно он наш соплеменник. Не больше и не меньше.

– Что?! – удивился Торэмен, который знал много такого, о чём простые люди, хоть степняки, хоть осёдлые, понятия не имели.

Я сказал то, что сказал. В человеке, которому род Гэрэй дал клятву на верность, течёт непростая кровь, и с ним милость старых богов. Конечно, это не наши боги. Но он, как и мы, поклоняется Солнцу и уважает наших небесных покровителей, Тэнгри и его верного слугу Кои. Это не воевода и не князь. Его зовут Вадим Сокол, и он пришёл на Днепр, а затем к нам, с далёкого чудесного острова на севере, с того самого, откуда родом Рюрик. Вот я и думаю, что с ним мы не пропадём.

Торэмен задумался, поиграл желваками и пожевал сухими старческими губами. После чего вождь признался сам себе, что поторопился с выводами, и выдохнул:

– Расскажи о нём подробней, старый друг, и прости мою горячность.

Аслан-бильге кивнул, мол, с кем не бывает, и продолжил. Он говорил о неудачной поездке своих сородичей в Киев, о нападении врагов и спасении Гэрэев, о щедрости, богатстве и силе нового властителя, на плече коего сидит змей, и о кланах, которые уже готовы встать под его руку. Древние племена, точнее, их осколки, страдали от половцев и давно стремились обрести самостоятельность. И тут появляется крепкий лидер, за которого – могучие северные чародеи, великий князь Киевской Руси, чёрные клобуки и немалая дружина. Этот вождь не требует от старых родов унижаться или менять обычаи и веру, но он суров, и в конце весны Сокол появится на реке Саксагань и примет клятвы на верность от всякого, кто будет готов пойти за ним. А поскольку многие желали отделиться от половцев, что приднепровских, что лукоморских, что заорельских, к кочевью рода Гэрэй уже сейчас, зимой, начинают стягиваться степняки, и это не просто какие-то захудалые бродяги, а лучшие из лучших. Роды Юйгу (Совы), Алып (Герои), Тугбир (Знаменосцы), Ак-Барс (Белые Барсы), Ышбара (Могучие), Кара-Дженчу (Чёрный Жемчуг), Ак-Тагир (Белая Гора) и Мага (Великие). Вожди этих родов уже решили для себя, что им нужен единый правитель, который пообещал, что именно они станут властителями Дикого поля. Всё, как встарь. И только одно смущало Аслана-бильге. Это угроза со стороны половцев, которые могли наброситься на тюрок толпой и задавить их, но Вадим Сокол сказал, что если он не сможет унять Бачмана и других ханов, то вставших на его сторону степняков прикроют киевляне и чёрные клобуки. Это было слово колдуна, по-славянски – ведуна, а как всем известно, наделённые даром люди стараются говорить только правду или молчат, ибо ложь ослабляет их и делает беспомощными.

Гость замолчал, а Торэмен слегка качнул головой и произнёс:

– Красиво ты всё рассказал, но одного я никак не пойму. Зачем чужаку делать нас сильными и объединять?

– Сокол говорит, что только те, кто держится заветов своих предков и живёт по древним законам, достойны править степями. Он жаждет вечного мира между Диким полем и Русью, и если мы создадим орду, то она станет помогать русичам. Колдун честен, он сразу обозначил свой интерес и готов нам помочь, но не просто так.

Торэмен-бек, чьё имя переводилось как «блюститель законов» или просто «законник», покивал. Он понимал, о чём говорит Аслан, и ещё он чётко осознавал, что тот, кто ходит по древним путям, должен иметь огромную силу воли, которая подобна стальному клинку. Такие люди – большая редкость, и подчиниться Соколу не зазорно даже ему, главе рода Капаган. Поэтому, ещё раз всё обдумав и взвесив, Торэмен принял решение:

– Весной мой род придёт на реку Саксагань.

* * *

Константинополь. Зима 1149 от Р. Х.

Холодный и промозглый дождь вот уже несколько дней подряд поливал столицу Восточной Римской империи великолепный Константинополь. Погода мерзкая, и на улицах города не было даже нищих. Люди сидели в своих домах и без нужды старались не выходить. Однако редкие прохожие всё же мелькали, и среди них на общем фоне особенно выделялся один, закутанный в тёплый кожаный плащ с меховой подбивкой, белоголовый и голубоглазый северянин, юноша не старше семнадцати лет, который бродил по Константинополю и внимательно всматривался в величественные здания. Он уже видел Большой Императорский дворец и Буколеон, ипподром и акрополь, Святую Софию, форум Феодосия и величественные несокрушимые стены города. Однако сколько бы он ни бродил по столице ромеев, всегда находилось что-то новое, что парень не видел. Поэтому, как только у него появлялось свободное время, он сразу же выходил на улицу.

Звали этого северянина Вегейр, сын Торира-рыбака. Но это имя осталось в прошлом, ибо он стал варогом и откликался на другое. Дичко – так называли его собратья по варожьему десятку и наставники, и так к нему обращался Вождь (с большой буквы), который послал его в город зла, тлена, разврата и всемирной грязи. И если сначала Дичко, который был вынужден носить на шее крест и учить ромейский язык, не мог понять, почему Вадим Сокол даёт Великому Городу такие характеристики, то чем больше парень видел и узнавал, тем чётче осознавал, что Вождь прав.

Грандиозные постройки, блеск надраенных гвардейских доспехов, шёлк, меха и пурпур знати, умопомрачительная красота придворных красавиц и куртизанок, стройные колонны проходящих по городу парадных полков, большие корабли, акведуки, форумы и постоянное движение сотен тысяч населявших столицу людей. Всё это мишура, которая должна была скрыть слабость некогда могучей империи. Вот, кажется, есть здание. Если судить по фасаду, оно красивое, высокое, прочное и внушительное. А что можно увидеть, обойдя его с тыльной стороны? Грязь, груды мусора, толпу увечных бродяг, которые роются в объедках, одичавших псов, уже распробовавших вкус человеческого мяса, постаревших и потрёпанных жизнью седых беззубых проституток, воров, измазанные дерьмом и политые мочой облупившиеся стены да испуганных стражников. Так и империя. На лицо она прекрасна, но задница её обнажена и изгваздана навозом, который расползается по всему телу. Коррупция стала неотъемлемой частью имперской жизни. Продавалось и покупалось всё, что только возможно, включая честь, дружбу, любовь и верность. Горожане, большинство из которых никогда не покидали пределов города, жили на подачки от правительства и не желали работать, а уж тем более воевать за свою страну. Столица стремительно ветшала, и окраины контролировались бандами трущобных варваров, всё больший вес набирали иностранцы, а государство, от которого отгрызали куски территорий, год от года уменьшалось.