Среди овец и козлищ - Джоанна Кэннон

Потом мы уставились на паука.

– Не похоже, что этой дверью часто пользуются, – пробормотала Тилли.

Я ухватилась за деревянные перила, огибающие крыльцо. Они отшатнулись от моего прикосновения и жалобно скрипнули.

– Может, попробуем войти через заднюю дверь? – предложила я.

Тилли взглянула на горы газет.

– Ну, не знаю, Грейси. Как-то мне здесь не по себе.

Это уж точно.

Хотя мы находились всего в нескольких шагах от улицы, всего в нескольких шагах от садового сарая Эрика Лэмба и шезлонга Шейлы Дейкин, ощущение было такое, словно мы проделали неимоверно долгий путь и оказались очень далеко от знакомых мест.

– Не глупи, – сказала я. – Пошли. – Ни за что бы не призналась Тилли в своем страхе.

И вот мы стали обходить дом, стараясь держаться как можно ближе к стенке. Я отталкивалась от нее ладонями, и они покрылись красновато-коричневой кирпичной пылью. Я слышала, как за спиной хрустит под сандалиями Тилли гравий. Это был единственный звук. Даже птицы смолкли.

Я остановилась у первого окна, прижалась носом к стеклу.

Тилли выглядывала из-за угла дома.

– Ну, что, миссис Кризи не видать? – прошептала она. – Может, лежит там связанная? Или мертвая?

Комната выглядела усталой и какой-то несчастливой.

В окно ломились лучи полуденного солнца, но в доме Уолтера Бишопа царила тьма. Туалетный столик темного дерева, вытертый рыжеватый ковер весь в темно-бордовых пятнах. Небольшой диванчик с мшисто-зеленой обивкой, колючей даже на вид, на такой было страшно присесть. Из-за гобеленов и штор фирмы «Уилтон» комната напоминала пещеру.

Рядом в окне появилось отражение Тилли.

– Никого, – сказала я. – Такое впечатление, словно даже воздуха в этой комнате нет.

И я уже собиралась отвернуться, как вдруг заметила это.

– Смотри-ка, Тилли. – Я ткнула пальцем в стекло.

Крест. Большой медный крест, он стоял на каминной полке. Стоял в полном одиночестве. Ни фотографий в рамочках, ни украшений, ничего такого, что могло бы рассказать о человеке, который жил там, и оттого камин походил на алтарь.

– Так значит, я была права. – Я не сводила глаз с креста. – До сих пор мы заглядывали не в те дома.

– Сомневаюсь, что это верный признак того, что в доме обитает Бог, – заметила Тилли. – У моей мамы, к примеру, полно книг по кулинарии, а она почти никогда ничего не готовит.

Мы смотрели, а солнце золотило перекладины креста, и они отбрасывали отсвет через всю комнату. Луч ложился на мшисто-зеленый диванчик и на потертый ковер, потом тянулся до подоконника и отбрасывал свет на стекло, за которым стояли мы.

– Вау! – воскликнула Тилли. – Словно Бог на что-то указывает.

– Могу я чем-то помочь?

Мы вздрогнули от неожиданности и лишь через секунду сообразили, что рядом с нами стоит еще один человек.

Уолтер Бишоп оказался ниже, чем я помнила, или я стала выше, чем тогда, в рыбной лавке. И еще он был худощавее. Кожа гладкая и покрыта терракотовым летним загаром.

– Ищете кого-то? – спросил он.

– Бога, – сообщила Тилли.

– И миссис Кризи, – добавила я, чтобы хозяин дома не принял нас за сумасшедших.

– Понимаю. – Он медленно улыбнулся, в уголках глаз прорезались морщинки.

– Здесь последнее место, где мы надеялись найти, – пояснила Тилли. – Везде уже посмотрели.

– Понимаю, – повторил он. – Так где вы уже смотрели?

– Да везде, – ответила я. – В Библии сказано, что Бог повсюду, но мы никак не можем Его найти. Я уже начинаю думать, викарий что-то напутал.

Уолтер Бишоп присел на старую скамью, стоявшую у задней стены дома, и жестом указал на сиденье напротив.

– Бог вообще весьма любопытный предмет для разговора, – сказал он. – Ну, а сами-то как думаете, что случилось с миссис Кризи?

Мы уселись.

– Думаем, она где-то в Шотландии, – сказала Тилли. – Или ее убили.

– Тогда, наверное, это, скорее, дело полиции, если ее убили?

Я задумалась.

– Но полицейские часто ошибаются.

– Это уж точно. – Мистер Бишоп опустил глаза и стал водить пальцами по краске на скамье, хотя, честно сказать, осталось ее немного, почти вся облезла.

Тилли сняла свитер, сложила его на коленях.

– А нам нравилась миссис Кризи, правда, Грейси?

– Очень даже нравилась, – подтвердила я. – А вы знали ее, мистер Бишоп?

– О, да, конечно, она часто заходила ко мне. – Уолтер улыбнулся, потом снова стал ковырять краску на скамье. – Я очень хорошо ее знал.

– А как думаете, почему она ушла? – спросила Тилли.

Уолтер Бишоп долго не отвечал. Так долго, что мне начало казаться, что он не расслышал вопроса.

– Я вот что думаю. Она сама все нам расскажет, когда вернется, – произнес он наконец.

– Так вы считаете, она вернется? – спросила я.

– Ну, – протянул он, – если вернется, ей будет что рассказать. Это уж точно.

Тут он поднял голову и поправил очки, съехавшие к кончику носа.

Дерево приятно грело ноги.

– Ужасно удобное это ваше сиденье, – сказала я.

– Называется скамья-ларь.

Я откинулась назад, коснулась лопатками высокой спинки.

– Хорошее название для сиденья.

Он улыбнулся.

– Так и есть.

Какое-то время мы сидели молча. И я поняла – Уолтер Бишоп из тех людей, с которыми приятно просто посидеть и помолчать. На самом деле таких совсем немного, уже убедилась на собственном опыте. Большинство взрослых просто обожают заполнять паузы болтовней. Пустяковой, ничего не значащей болтовней, и весь этот поток слов предназначен лишь для одной цели – заполнить тишину. Но Уолтера Бишопа молчание ничуть не тяготило. И, пока мы сидели рядом в этот жаркий июльский день, я слышала лишь тревожные крики лесного голубя, засевшего где-то высоко на дереве и призывающего свою подругу. Я старалась разглядеть его, осматривала ветку за веткой, но так и не увидела.

Уолтер проследил за направлением моего взгляда.

– Он вон там. – Уолтер указал на самую верхушку дерева, и я заметила среди зелени проблеск сероватых перьев.

– А может, этот голубь и есть Бог, как думаете? – спросила я.

Уолтер поднял глаза.

– Определенно.

– И живет в кедровых деревьях?

Уолтер снова улыбнулся.

– Просто уверен в этом. И согласен с вашим викарием. Бог – повсюду. Или, по крайней мере, кто-то близкий к нему.