Рубиновая верность - Светлана Лубенец

– Повторяю, все это не твоего ума дело!

– Ну, хорошо, – я решила, что хватит дразнить волков, – приносите свидетельство, тогда поговорим.

– На это нужны деньги.

– Сколько?

Алик назвал такую запредельную сумму, что у меня отвалилась челюсть:

– По-моему, за такие деньги можно не только свидетельство выписать, но и убить заодно… человек двести…

– Кончай базар! – злобно выкрикнул Алик. – Пиши чек!

Я решила выписать. Какое мне дело, куда пойдут деньги Ильи?! Видать, Алик совсем некредитоспособен. Плевать!

Алишер Никитич Самодеенко, в быту – Алик, получил от меня гораздо больше, чем две трети состояния. Почти все. Я так решила. Мне нужен был только Ленечка. Деньги Назаренко его от меня лишь отдаляли. Алишер очень не хотел, чтобы это стало известно СМИ, но мне нужно было, чтобы они переключили свое внимание с меня на него. Пусть общественность Питера и, главное, Зацепин узнают, что я больше не владелица империи «Маргарита». Вопреки желанию Самодеенко, журналюги были мной собраны и получили массу интересной информации.

Мы с Ленечкой бурно отпраздновали наше освобождение от назаренковского гнета. Я рассчитывала, что мы наконец очистили наши отношения от разъедавшей их плесени, но оказалось, что она уже очень глубоко пустила свои корни. Зацепин, как пристяжная, продолжал косить глазом в сторону. Я никак не могла понять, что тяготило его теперь, когда Илья больше над нами не властен. Все стало понятно, когда владелец фирмы «Маргарита» Алишер Никитич Самодеенко был застрелен в собственном подъезде. Возле его распростертого в луже крови тела нашли смятый лист бумаги, на котором было написано: «За невыполнение возложенных обязательств. Назаренко».

– Я так и знал! – кричал мне после выпуска теленовостей Ленечка. – Этот гад и над Самодеенко поставил человека! Мы никогда не освободимся от твоего чертова Назаренко! Его карающая длань всегда будет висеть над нами! Я не могу! Я не хочу так жить!!

– Ты хочешь в очередной раз бросить меня, Ленечка? – спросила я.

– Ты прекрасно знаешь, что не брошу! Но могу я хотя бы выпустить пар?!!

Назаренко все-таки был всего лишь человеком, а не Господом Богом. Похоже, что с кончиной Самодеенко его посмертные возможности были исчерпаны. Но это не принесло нам с Ленечкой счастья. Машина уничтожения нашей любви уже была запущена. Если сказать точнее – машина уничтожения любви Зацепина ко мне. Несмотря на то что все в нашей с ним жизни утряслось и вернулось на круги своя, даже моя работа в книжном магазине (другом, но таком же маленьком), Ленечка отдалялся от меня все больше и больше. Я поняла, что должна опять начать за него борьбу, если не хочу потерять навсегда. Он ведь не случайно запал на Дашеньку – Серую Мышку из фирмы «Здрава», куда согласился перейти только потому, что вид главврача поликлиники, ее обновленных интерьеров и новейшего оборудования очень живо напоминали ему историю с Назаренко. Он даже наступил на горло собственной песне, то есть желанию служить верой и правдой больным людям. Он принялся с остервенением строчить вкладыши к пищевым добавкам и заниматься бизнесом, что ему претило, но зато давало иллюзию успешности новой жизни. Дашенька показалась ему представительницей особенного типа женщин, которыми он ранее напрасно пренебрегал. За неприглядным фасадом ему виделись неисчерпаемый кладезь женского интеллекта и неизведанные глубины тонкой душевной организации. А может, не признаваясь в этом самому себе, Ленечка надеялся, что Дашенька будет его женщиной целиком и полностью. Она никогда не станет спать с другим, даже с самым разбогатым супербизнесменом хотя бы потому, что он на нее не польстится. Дашенька оказалась интриганкой и лгуньей с претензиями на благородство. Она была ничем не лучше меня, что здорово оглоушило Зацепина. Ему бы на этой Дашеньке и остановиться, ан нет. Он в скором времени вляпался в другую любовь. Именно в любовь. В настоящую и… взаимную. В ту, о которой мечтал всю жизнь.

На этот раз вообще все было по-другому. Ленечка не косил глазом и не настраивался на волну другой женщины, поглощая на моей кухне свои любимые макароны по-флотски. Он однажды просто заявил, что любит другую. Потом подумал и сказал, что уходит от меня наконец навсегда. Я видела, что он говорит правду. Он не просто увлекся, пытаясь спастись от вымотавшей его любви ко мне. Ленечка полюбил. Мне ли не знать, как он выглядит, когда любит!

– Ну и кто же эта счастливица? – спросила я, стараясь держать хвост пистолетом и не взвыть.

– Зачем тебе это знать, Рита? – скривился он.

– Из чистого любопытства… – Я говорила неправду, потому что дело было не в любопытстве, а в невыносимости тяжести любви к нему. Я рыла бы носом землю, чтобы узнать, кто эта женщина, если бы Ленечка не сказал сам:

– Это Эмма…

– Эмма?! Эмма Григорьевна?! Ваша коммерческая директриса?!

Зацепин кивнул. Меня бросило в жар. Я вытерла липкую испарину на лбу и сказала:

– Но ты же клялся, что между вами никогда ничего…

– Тогда действительно не было ничего.

– И когда же…

– После той разборки на вокзале, которую, кстати, ты нам и устроила… Не сразу, конечно… Но если бы ты эту разборку не устроила, то, возможно, между нами с Эммой так ничего и не случилось бы… Жила бы она со своим мужем, а я с тобой, но… В общем, мне пришлось еще несколько раз схлестнуться с Заречным. Он вел себя не лучшим образом… скажем прямо, по-свински… Это особенно безобразно выглядело, потому что тогда между нами с Эммой действительно ничего не было. Она пыталась как-то все уладить, очень переживала. Она считала себя виноватой перед фирмой, передо мной, просила простить мужа. Мы много разговаривали с ней… Ну и как-то само собой получилось, что… Ты ведь все понимаешь, правда?

Я не хотела понимать его. Я теперь очень хорошо понимала Сашу Сычева, который не позволил нам с Ленечкой безнаказанно разрушить его единственную жизнь. Я понимала и Назаренко, который собственной жизнью пожертвовал, чтобы испортить мою. Практически все его имущество я передала Алишеру Самодеенко, Алику… Царство им с Ильей обоим небесное, если заслужили… Денег на то, чтобы организовать по-назаренковски изощренную месть Зацепину и Эмме, у меня теперь не было, но сдаваться я не собиралась. Слишком много было поставлено на карту: моя, как выяснилось, самая главная любовь в жизни, любовь к Ленечке. Заречная – это не Серая Мышка Дашенька. Эмма – это воплощенная Женственность, Красота и, похоже, Здоровье. Надежды на то, что она вдруг заболеет и отойдет в лучший мир, нет никакой. Значит, надо действовать. Может быть, есть смысл поговорить с мужем Заречной? Похоже, он готов пойти на все, чтобы вернуть жену. А я? На что я готова пойти? Тоже на все…

Я уже совсем собралась сходить к Заречному, когда вдруг вспомнила про Эммин ежедневник в обложке из малиновой кожи, который так и валялся в недрах квартиры. Вместе со всеми моими документами и записными книжками он был бережно перенесен в новый навесной шкафчик, который устанавливали люди Назаренко. Я даже недавно видела эту толстую книжицу и намеревалась ее выбросить. Хорошо, что не выбросила.