Единственная для Барса - Алина Углицкая

Слишком долго он этого ждал. Слишком много об этом думал.

Он снова накрыл ее своим телом. Нетерпеливым движением бедер заставил раздвинуть ноги. И Лика почувствовала, как горячий и твердый член ткнулся в ее складки. Она была такой мокрой, так хотела его, что сама подалась вперед, позволяя ему войти.

Почувствовав незначительную преграду, Стромов остановился. Она оказалась гораздо эже, чем он себе представлял.

Девушка под ним недовольно захныкала. Ее волосы разметались по подушке, глаза блестели. Стромов увидел в них тот же темный огонь, который пугал его в собственном взгляде. Это был внутренний Зверь, пробудившийся, требующий свободы — Зверь, о котором Лика пока не знала. Но скоро ей придется столкнуться с ним.

Нагнувшись, он тихо пробормотал:

— Будет немного больно, — и прикусил мочку уха, одновременно входя до конца одним уверенным, мощным движением.

От неожиданной боли Лика резко выдохнула и зашипела. Ее ногти впились в плечи мужчины, оставляя глубокие лунки. Но он будто ничего не заметил, только усилил нажим, буквально вдавливая ее в кровать.

— Вот так, моя девочка, — словно в полусне услышала девушка хриплый шепот, — вот так… больно уже не будет…

Он начал двигаться в ней. Медленно, неторопливо. Но каждый раз входя до конца.

Боль быстро утихла, ее сменил огонь возбуждения. Уже не отдавая себе отчет, Лика развела ноги и обхватила ими мужские бедра. Застонала, подаваясь попкой вперед, еще ближе, и ладони Кирилла с готовностью скользнули под нежные ягодицы. Теперь они были одним целым, она двигалась вместе с ним. И с каждым движением жажда внутри нее становилась все сильнее, все безумнее, но все равно этого было недостаточно. Хотелось больше. Еще и еще. Она словно сошла с ума.

— Пожалуйста… — простонала она. — Пожалуйста!

Он знал, что ей нужно.

Все ее тело дрожало от напряжения — каждая клеточка, каждый нерв. Она даже не поняла, когда он перевернул ее на живот, заставил встать на колени и подмял под себя. Его пальцы безошибочно нашли ту самую точку. Это было так остро, так чувственно, что она не выдержала и закричала, выгибаясь всем телом.

— Вот так, моя милая, покричи для меня!

Его движения стали жестче, быстрее. Он входил в нее все глубже и глубже, одновременно лаская рукой, пока Лика не начала задыхаться и всхлипывать. Она уже ничего не слышала, только собственные крики и стоны, да еще жаркий шепот, заставлявший ее балансировать на краю сладкой бездны.

И вот, наконец, она сорвалась. Рухнула вниз, сметенная мощным оргазмом. Задыхающаяся и обессиленная, упала лицом в подушку.

Всего через пару мгновений Стромов упал рядом с ней. Его большое, мокрое от пота тело сотрясалось в оргазме. Густая, вязкая жидкость выплеснулась из него на ягодицы Лики, белевшие в полумраке, и он, не задумываясь, втер свое семя ей в кожу.

Зверь хотел, чтобы она пахла им.

Теперь она стала его в полном смысле этого слова.

Лика мечтательно улыбнулась в темноту собственным мыслям. В ее сознании за последнюю пару часов произошел настоящий переворот. Словно кто-то нажал невидимый переключатель, и все то, что еще вчера было важным — перестало иметь значение.

Теперь не было ничего важнее мужчины, который лежал рядом с ней, держа ее в надежном кольце своих рук.

Несколько минут они лежали так, прижавшись друг к другу, и Лика слышала бешеный стук его сердца. Ее собственное стучало так, словно хотело вырваться из груди. Она не знала, как классифицировать то, что с ними произошло. Временное помутнение рассудка? Закономерность? Или этот мужчина ее судьба?

Ей хотелось верить, что последний вариант самый правильный. Но повернуться и посмотреть ему в лицо она не решалась. Не решалась заговорить, хотя язык буквально горел от миллиона вопросов. Так и лежала спиной к Кириллу, чутко вслушиваясь в его дыхание, которое постепенно успокаивалось, как и ее собственное.

Она не знала, сколько прошло времени, пока его объятия, наконец, ослабли. Может, всего пара минут, а может — пара часов. Но едва тепло чужого тела исчезло, Лика с трудом удержалась, чтобы не дернуться вслед за ним. Ей пришлось собрать всю свою волю, чтобы остаться лежать неподвижно.

Отпустив девушку, Стромов молча поднялся и в темноте босиком прошелся по комнате, собирая разбросанные вещи. Он даже не помнил, как срывал их с себя в животном угаре. Рубашка оказалась разорванной, как и пояс брюк. Одежда была испорчена.

Лика услышала, как он чертыхнулся.

Приподнявшись, она сощурилась в темноту. Ей показалось, будто она видит мужской силуэт, замерший посреди комнаты. И, кажется, он собирался уйти.

От этой мысли по телу девушки пробежал холодок. Она обхватила себя руками, пытаясь согреться, но в комнате и так было довольно тепло, а холод шел откуда-то изнутри.

— Кир? Ты уходишь? — Лика надеялась, что ее голос не дрогнул.

— Нет, с чего ты взяла? — он абсолютно спокойно посмотрел на нее. — Ты все еще не доверяешь мне?

Вопрос был в точку. Она сама не знала ответ на него.

— И… что теперь?

— Теперь? — он усмехнулся краешком рта. И Лика с удивлением поняла, что видит эту усмешку. Хотя раньше не замечала за собой способностей к ночному зрению. — Ты знаешь, что у тебя глаза изменились?

— Что?..

Она не успела договорить.

Одним смазанным движением он оказался вплотную к ней. Так быстро, что по комнате вслед за ним вспорхнул ветерок.

Еще мгновение — и его ладони обхватили ее лицо, заставили запрокинуть голову вверх. Лика замерла, с бьющимся сердцем глядя в глаза Кириллу. В его звериные глаза цвета светлого янтаря.

— Разве ты не ощущаешь, что изменилась? — словно издалека услышала она его голос — Твои глаза посветлели, они не серо-зеленые, как были еще вчера. Они желтые. И я готов дать руку на отсечение, что твое зрение стало лучше.

Лика растерянно заморгала.

— Н-но… как же теперь… а зрачки? — Она схватила его за запястья. — Мои зрачки? Какие они?

Он молча отвел ее руки, потом серьезно сказал:

— Думаю, тебе лучше увидеть это самой.

Она поднялась вслед за ним, неловко завернувшись в простыню.

Так странно: только что она стонала и извивалась под ним, принимала его в себя, позволяла делать с собой разные вещи… А теперь краснеет от того, что он может увидеть ее обнаженной?

Ее наивная стыдливость не прошла незамеченной. Зверь внутри Стромова довольно облизнулся: от простыни пахло сексом, любовными соками и девственной кровью. Это была кровь его пары. И сознавать свое первенство было очень приятно.

Кирилл не мог отрицать: его эго было полностью удовлетворено. Наверное, впервые в жизни секс доставил ему не только разрядку. Он принес душевное равновесие.