Единственная для Барса - Алина Углицкая

Кирилл допил второй стакан и обратился за третьим.

— Если вы хотите развлечься, я могу посоветовать наш стрип-зал, — заговорил бармен. — Там сегодня особое представление.

— Да? — Стромов иронично усмехнулся. Для человека, выпившего столько алкоголя без закуски, он выглядел чересчур хладнокровно. — Пойду, посмотрю.

Забрав четвертый стакан с собой, он направился в указанном направлении.

Здесь спиртные пары и вонь перегара смешались с запахом секса и потных тел. Круглая сцена, освещенная цветными лучами прожекторов, была окружена толпой ревущих мужчин в военной форме. Это были офицеры с базы, приехавшие сюда поразвлечься. А на сцене, держась одной рукой за пилон, извивалась молодая брюнетка в тоненьких стрингах и блестящих ботфортах на высоченных каблуках. Вся остальная одежда уже валялась у нее под ногами.

Увидев ее, Кир едва не опрокинул на себя виски.

Тонкая, хрупкая, с гривой роскошных черных волос…

Лика?!

Зверь зарычал, напоминая о своем существовании.

Стромов сжал стакан так, что толстое стекло тихо треснуло. Тонкие трещины разбежались в разные стороны.

Нет, это не может быть Лика! Он оставил ее дома. С Борисом. Это, наверно, галлюцинация…

Брюнетка стояла к нему спиной, выписывая задом восьмерку. Но вот оглянулась. Волосы взметнулись темной волной, открывая лицо.

Да, она была очень похожа на Лику! Очень! Если бы не лицо.

Замерев в шоке, Стромов пожирал стриптизершу глазами. Он сознательно не смотрел на ее лицо, только на тело, а оно до безумия напоминало тело Лики. И он на мгновение позволил себе представить, что это она. И что танцует она для него, не для этой толпы.

Вот она отпустила пилон, развернулась к нему спиной и стала медленно опускаться, одновременно разводя колени на сто восемьдесят градусов, пока промежность не оказалась выставленной напоказ. Ее руки поглаживали гибкое тело, как бы говоря: посмотри на меня! Ладони сжали маленькую грудь, пальцы с ярко накрашенными ногтями затеребили соски, на которых сверкали маленькие колечки. Брюнетка профессионально изгибалась под медленную музыку, и каждый ее жест, каждое движение были пропитаны таким эротизмом, что мужчины в зале сходили с ума от желания.

Кирилл почувствовал, как каменеет член. Как головка упирается в «молнию». Как нервные окончания в паху завязываются в один узел, причиняя болезненный дискомфорт.

Это было не очень приятно. Это было уже проблемой.

Тихо выругавшись, он допил виски и поставил стакан на первый попавшийся столик.

Танцовщица окинула взглядом толпу и вдруг, по какой-то причине, встретилась глазами с Киром.

Встретилась — и не отпустила. Удерживая его взгляд, она приоткрыла рот. Ее язычок скользнул по пальцам правой руки, и тут же эта рука плавно нырнула в трусики.

Кирилл покрылся испариной. Его яички подтянулись, основание члена заныло. Кровь зашумела в ушах.

Словно чувствуя его состояние, брюнетка откинула голову и прерывисто задышала.

Над толпой пронесся восторженный вой. На сцену к ногам стриптизерши полетели купюры.

— Давай! Давай! — ревела толпа. — О, да, детка, я хочу тебя! — подвыпившие мужики в животном угаре скандировали слова песни. — Дай мне свою сладкую попку, я покажу, как надо любить!

С последними аккордами песни брюнетка содрогнулась всем телом. Было неясно, то ли она действительно довела себя до оргазма на глазах у толпы, то ли это было актерской игрой. Она упала на руки и замерла, стоя на четвереньках. Длинные волосы закрыли ее лицо.

Чертыхнувшись, Кирилл осмотрелся.

— Месье желает заказать приватный танец? — тут же подскочил администратор, чей акцент выдавал в нем француза.

— И номер.

Этого намека оказалось вполне достаточно.

Француз поиграл бровями:

— Месье предпочитает блондинок? Брюнеток? Постарше?..

— Эту, — оборвал Кир и указал на сцену.

— О, месье знает толк в женщинах. Это наша восходящая звезда Лола Альмаре. Очень горячая девочка. — Обжегшись о бесстрастный взгляд клиента, француз на секунду осекся, потом заговорил деловым тоном: — Прошу за мной. Я провожу вас в Бархатную комнату.

В Бархатной комнате расторопный персонал уже успел накрыть столик на одного. Бутылка хорошего коньяка, тарелка с сырной нарезкой, пара розеток с орешками и маслинами. Все это входило в стоимость номера.

Усевшись в единственное кресло, стоявшее в центре комнаты рядом со столиком, Стромов кинул в рот пару маслин и огляделся. Пить больше не тянуло, наоборот, сейчас Кириллу, как никогда, хотелось иметь ясный рассудок.

Неожиданно верхний свет мигнул и погас. Остались гореть только фиолетовые бра на стенах. И в их необычном свете Кирилл увидел брюнетку, проскользнувшую в двери. На этот раз на ней был костюм кошки: высокие сапоги из лайки, кожаный корсет, такие же шортики с пушистым хвостом и черный газовый шарф на шее в виде банта. На лице — соответствующий макияж.

Стромов хмыкнул, разглядывая ее.

Вся одежда стриптизерши держалась на завязках и кнопках, и могла быть сорвана одним точным движением.

Соблазнительно покачивая бедрами, девушка прошла в комнату. Остановилась в двух шагах от кресла, разглядывая клиента. Он был очень хорош собой, она даже на секунду призадумалась: может, это какой-нибудь киноактер?

Но вот мужчина откинул волосы, закрывавшие часть лица, и танцовщица вздрогнула. В ее глазах мелькнуло невольное отвращение.

Кирилл усмехнулся. Холодно. Краешком рта.

Они все пугались в первый момент. Ни одна не могла скрыть истинных чувств.

— Подойди, — он поманил ее пальцем.

Девушка выдохнула, беря себя в руки. Шагнула к мужчине. В конце концов, он просто клиент, он платит ей деньги, и ее дело — танцевать для него.

— Физический контакт оплачивается отдельно, — хриплым контральто проговорила она.

— Да? — он с интересом взглянул на нее. — И сколько стоит твой рот?

— Семьсот кредитов.

А она, похоже, знала себе цену.

Стромов прищурился, изучая брюнетку. Один уголок его рта дернулся вниз.

— Я подумаю, — произнес он, откидываясь на спинку кресла. — Я хочу, чтобы ты танцевала в маске. Мне не нужно твое лицо.

Девушка исполнила приказ.

Она потянула за край банта, и газовый шарфик легко соскользнул с ее шеи. Пристально глядя в глаза клиенту, она обвязала концы шарфа вокруг лба, оставив ткань свободно спадать на лицо.

— Любой каприз, — раздался из-под импровизированной вуали чувственный шепот. — Я могу начинать?