Лунные волки - Михаил Кисличкин

— Кэп, вы будете смеяться, но у нас опять связь от эриданина, — нервно хихикая, прервал его речь мичман Сухопаров. — Я даже подозреваю, кто с нами снова хочет поговорить. — И так не отличавшийся излишним рвением в соблюдении субординации Петя решил, видимо, перед смертью вообще послать ее куда подальше. «Надо, надо бы с ним провести воспитательную беседу», — мелькнуло в голове у Сергея.

— Соединяй, — быстро бросил он в микрофон. — И хватит ржать. Умереть серьезно сам не можешь и другим не даешь, оболтус, — добавил офицер, вызвав сдержанные смешки остальных командиров постов.

Общую связь Сергей пока не отключал. Парень быстро нажал нужную кнопку и поднял глаза на экран. Зеленая рожа Тетрона да Верта выглядела ликующе.

— Я узнал тебя по эмблеме на корпусе, — с ходу заявил он. Автопереводчик не мог сохранять интонации голоса инопланетянина, но Сергей буквально чувствовал, что эриданин просто упивается своими словами. — Сейчас я уничтожу тебя, а это, поверь, многого стоит… Мне требовалось доказать, что Создатель находится на моей стороне. Хвала Творцу, я вижу, что он мне эту возможность предоставил.

— Как много пафоса, зеленый. Тебя разве не кастрировали коллеги на совете за сожженные верфи с вашими кораблями, жрец-командор? По идее, должны были, — изобразил удивление Сергей.

— Нет, кастрации как наказания за провинность у нас не предусмотрено, — серьезно ответил инопланетянин. — Но нечто подобное они со мной сделать хотели, ты прав. Только у совета ничего с этим не вышло. Скорее я их, как это ты называешь, «кастрировал». Кстати, называть меня «жрец-командор» некорректно. Обращайся ко мне просто — Верховный Жрец-Диктатор Эридана. Этот совет с его глупостями по вашему перевоспитанию был никому не нужен, и мне удалось его убрать. А теперь я уберу и тебя. Даже немного жаль убивать своего последнего личного врага. Но ничего не поделаешь, мне это нужно для дела, а выполнять работу всегда следует до конца. Впрочем, это не отменяет получение личного удовольствия. Прощай, человек, мне будет приятно сжечь тебя.

— Аналогично, жрец. Диктатор ты там или нет, а ты у меня тоже в печенках сидишь. — Глядя в глаза изображению эриданина на дисплее, Сергей переключился в общий режим и отдал приказ: — Курт, огонь!

— Есть.

Тетрон да Верт совершенно человеческим жестом поднял вверх левую руку и, улыбнувшись, помахал ею Сергею.

— Кэп, связь прервалась, — доложил со своего поста Петя.

Дальнейшие события не заняли много времени. «Девятка» успела расстрелять почти весь боекомплект гаусс-пушки, а лазер человеческого корабля сумел выдать целых две серии импульсов, прежде чем полетела система охлаждения и материал оптического резонатора расплавился от высокой температуры. Затем земной звездолет попал в зону уверенного поражения лазеров эриданского крейсера, и они сделали свое дело. Первый импульс смял силовое поле и сжег внешние датчики. Второй — разгерметизировал корпус корабля и вывел из строя часть систем. Через пять минут последовало еще два импульса, контрольных, на добивание. Сергей сидел в кресле перед боевым пультом, но сделать ничего не мог. Какие уж тут маневры уклонения, на короткой-то дистанции? Лазерный луч распространяется со скоростью света — при расстоянии от источника излучения в пару тысяч километров время реакции машины на управляющие команды заведомо больше. Не уйдешь.

После третьего импульса боевой компьютер еще работал, показывая повсеместно расцвеченную красным схему повреждений. После четвертого попадания освещение отсека выключилось, лишь тускло горели красным аварийные светодиоды. А на дисплее командирского пульта появились надписи: «связи с центральным компьютером нет, информации о повреждениях нет, управление потеряно, рабочее энергоснабжение потеряно». Сергей почувствовал, как его сильно потянуло в сторону с командирского кресла, парня удержали на месте лишь плотные ремни-фиксаторы. Повернув голову в сторону, капитан увидел, как в противоположной стене отсека появилась дыра, в которую втягивался заполняющий помещение инертный газ. Центральный, самый защищенный отсек «девятки» потерял герметичность. На несколько минут, к своему стыду, Сергей впал в некий ступор. Он просто сидел и смотрел на дыру в стене отсека, через которую были видны звезды. Газа уже не было, он улетучился в открытый космос вместе с пылью и мелкими незакрепленными предметами. Приборы были обесточены или находились на аварийном питании, ни связи, ни управления не было. Звездолет продолжал по инерции нестись вниз, падая на Марс. Фактически это был конец.

Неожиданно коммуникатор в шлеме скафандра Сергея, о присутствии которого парень временно позабыл, коротко пропищал сигнал вызова.

— Кэп, прием, вы живы? — прозвучал голос Алексея Егорова.

— Да, только отсек разгерметизирован, — отозвался Сергей. — Управления и связи с центрального поста нет. Как у тебя?

— Плохо, — отозвался командир ходовой части. — Но не так чтобы совсем-совсем. Реактор встал. Но кое-какие запасы энергии есть, можно вручную еще дать несколько импульсов. Если нас не добьют, то можно попытаться затормозить в верхних слоях и перед посадкой.

— Не сгорим в атмосфере?

— Если затормозим — нет. Это же Марс. Ускорение падения в три раза меньше земного, атмосфера разряженная. Не должны.

— Делать нечего, будем пробовать сесть.

Сергей провел быструю перекличку, вызывая на общей волне всех, кто сможет отозваться. Оказалось, что большинство людей живы. Из командиров на связь не вышли двое: Петя Сухопаров и Паша Воленко. Впрочем, Петю, пристегнутого к креслу, но не подающего признаков жизни, наблюдал один из матросов, а вот что стало с корабельным доктором оставалось загадкой. Из рядового состава не отозвались шестеро матросов. Все отсеки были разгерметизированы, оборудование прекратило работу. Единственным приятным исключением оказался ходовой отсек, сохранивший герметичность и работу некоторых систем, хотя и ему досталось прилично. Людей спасло отсутствие пожара на борту и то, что противник применил для их уничтожения лазеры, которые никак не влияли на вектор движения корабля и не причиняли вторичных повреждений. Собирается ли противник их добивать, тоже оставалось неизвестным: никаких средств наблюдения кроме собственных глаз у Сергея не осталось.

Офицеру показалось, что до момента, когда они достигли верхних слоев марсианской атмосферы, прошла вечность. Не так-то приятно падать вниз, ожидая каждую секунду последнего удара. И лишь когда звездолет начало все сильнее потряхивать в верхних, разреженных слоях газа, парень понял: добивать не будут. Счел ли Тетрон да Верт их корабль уже уничтоженным или решил специально затянуть им мучения, разбив звездолет о планету — на этот вопрос ответа не было.

Тем временем звездолет трясло все сильнее и сильнее. А когда Алексей, используя последние остатки энергии, включил тормозные двигатели, Сергею показалось, что их похожий на дуршлаг звездолет сейчас и вовсе развалится. Но пока обошлось. Затормозив, звездолет продолжал падение. Сергей видел на датчике скафандра, как потихоньку повышается температура снаружи. По краям дыры в командирском отсеке заплясали веселые огонечки — признак трения об атмосферу. Марс приближался, отчетливо видимый в отверстии, которое начало потихоньку расширяться с краев. Болтало машину все сильнее и сильнее. Если бы дело происходило на Земле, то корабль бы давно развалился, а наблюдатель с поверхности планеты видел бы лишь падение красивых звездочек-метеоритов. Но в атмосфере, в сто шестьдесят раз менее плотной, чем земная, у них оставался шанс.