Нестор - Андрей Валентинов

– Знаю! – следователь поморщился. – Это я в порядке мозговой гимнастики. Подыграли бы мне, Белов, что ли? Признались бы, что вы – внук Карла Маркса.

Александр вспомнил книжку, читанную на первом курсе. Не запрещенную, но изъятую из публичных библиотек.

– Признаюсь. Я сын лейтенанта Шмидта.

* * *

Вечером бар преобразился. Почти все столики заняты, воздух сиз от табачного дыма, мужчины в дорогих костюмах, дамы в вечерних платьях. Белов присмотрелся – хоть бы один в форме! Все мирные, аккуратные, культурные с виду…

– Наши ресторан не любят, – пояснил Хельтофф, протискиваясь к пустому столику. – Неписаная традиция! Отель «Des Alpes» – вообще странное место. Неудивительно, с его-то историей.

Репертуар тоже изменился, Вместо бесшабашного американского джаза из патефона лилось нечто истинно арийское, хоть баварским пивом запивай.

Коньяк на этот раз взял Белов. Из принципа. Нечего фашисту его спаивать, пусть лучше наоборот! Хельтофф выцедил рюмку молча, улыбнулся.

– Маршрут побега уже наметили? Когда малыш Ганс вас по предгорью гонял?

Пальцы дрогнули, и Александр поспешил поставить рюмку на стол. Фашист что, его мысли читает? Маршрут не проложил, но каждый поворот постарался запомнить. Тропинок много, какие в гору, какие вдоль горы.

– Не убегу?

– Даже не надейтесь, Белов. Даже не надейтесь.

7

Длинное название «Айгерглетчер» – черные буквы на белом фоне – Соль едва смогла прочитать. Станция утонула во тьме, ни огонька, ни проблеска. На перроне пусто. Решилась – и мягко ступила подошвами на асфальт. И здесь никого!

Над одноколейкой летела в режиме «черепахи», чтобы не промахнуться. На карте все кажется близким, руку протяни. Вышло иначе, думала до заката добраться, а уже темно.

Режим невидимости? Работает!

Высокогорная железная дорога «Юнгфрау», гордость Швейцарской конфедерации, мертва. Ни поездов, ни людей на станциях. Вероятно, немцам, новым хозяевам, она без надобности. Но если так, то и в тоннеле может быть пусто. Соль поежилась, хотя подогрев давно включен. Март в горах – не март на Ривьере.

Возле черного зева тоннеля она остановилась. Вроде бы все правильно. Они с папой сошли на станции, подождали гида и направились именно сюда. Тоннель стратегический, должен быть пост…

Она включила аппарат и еле заметно шевельнула перчаткой-гироскопом. Никого нет, но лучше проскользнуть по воздуху, ближе к скальному своду. До входа на смотровую площадку совсем немного, в прошлый раз она даже не успела замерзнуть…

…Не то, что сейчас! Холод добрался почти до самого сердца, гора казалась ледяной. Наконец слева обозначился темный проход. Соль чуть наклонила руку вниз, снижаясь. Возле вырубки стала на ноги, пытаясь вспомнить путь. Большой балкон налево («Вниз – более километра, дамы и господа!»), а вот смотритель продавал свои сувениры справа, сидя на скамейке возле какой-то двери.

В глубине горы стало чуть теплее. И тут же забрезжил неяркий желтый свет. Соль облегчено вздохнула. Кто-то тут есть!

Через пару минут все стало ясно – горит лампочка под каменным сводом, витой провод тянется к приоткрытой двери. Лавки с сувенирами нет, как и входа на смотровой балкон. Несколько больших железных листов надежно преграждают путь.

Итак, смотритель на месте, но туристов сюда не пускают. Подданные Рейха не слишком любопытны.

Из-за дверей негромко играла музыка. Соль, еще раз убедившись, что режим невидимости включен, быстро перекрестилась и постучала, негромко, но настойчиво.

Тук! Тук! Тук!

– Кого там носит? – громыхнуло в ответ.

Она набрала в грудь побольше воздуха:

– Хайль! Хайль Гитлер!..

– Чего-о-о?

Дверь с треском распахнулась. Кто-то бородатый в накинутом на плечи тулупе шумно выдохнул.

– А ну-ка повтори!

– Хайль Гитлер! Помогите, я заблудилась. Если не поможете, я папе пожалуюсь, он у меня штурмбанфюрер СС!

И отбежала в сторону. При таком освещении режим невидимости работает идеально.

Бородач поглядел по сторонам, почесал затылок.

– Где прячешься?

Подумал и махнул ручищей.

– Ну и прячься. Пусть тебе папа-штурмбанфюрер помогает вместе с твоим Гитлером.

Обернулся. Соль стояла в дверях. В поднятой руке – карточка с красным крестом.

– Он не мой. Посмотрите на номер, товарищ!

* * *

– Унтервальден.

– Базель. И не «Унтервальден», вчера пароль сменили. Издалека?

– Издалека. Вы извините, что я про Гитлера. Здесь могли быть немцы.

– Нет здесь немцев, ночью не суются, потому и дорогу закрыли. А тебя, мелкую, чего, с парашюта скинули?

– Военная тайна, товарищ!

* * *

В железной печке уютно потрескивали дрова. Горячий чай с маленьким кусочком сахара казался райским нектаром. А вот есть совсем не хотелось, хотя хозяин щедро нарезал остро пахнущей домашней колбасы. Нервы все еще не отпустили. Рукам тепло, а тело словно изо льда.

– Я, Соль, насчет «товарища» совсем не против, а очень даже за. В социал-демократической партии с 1920 года. Но конспирация есть конспирация. Так что я – дядюшка Пауль, не иначе.

…Скорее, дедушка. Под шестьдесят, седина в бороде. Но крепок, словно из скалы высечен.

– Теперь по географии. Не вообще, а местной, можно сказать, прикладной. Ночевать тут нельзя. Во-первых, холодно, без печки замерзнешь. А во-вторых, немцы. Наезжают обычно раз в день на дрезине, но могут и чаще. Смотровое окно сразу заколотили, чтобы, значит, снайперам помешать. Держат они этот тоннель вроде как в резерве, для какой-то надобности. Мне хотели своего сменщика навязать. Я, понятно, не против, только подевался куда-то сменщик. Искали да не нашли.

Соль, поставив кружку на грубо сбитый стол, потерла руки. Не уходит холод…

– А у тебя, значит, документов нет? Не беда, все равно в долину специальный пропуск требуется. И еще список допуска есть. Пост на дороге к отелю, метрах в сорока от станции. А когда начальство жалует, пригоняют целый бронетранспортер. Чего, интересно, эти злыдни в отеле прячут? Сперва болтали, будто мемориал Колченогому построят, даже технику пригнали. Построили, да видать не мемориал. Я в каждом донесении об этом докладываю, а мне в ответ, мол, жди, пришлем группу.