Нестор - Андрей Валентинов

– Ваш! – коротко бросил Хельтофф.

– Угу, – не поднимая взгляда, отозвался блондин.

И внезапно дернул рукой.

Александр не зря ходил на тренировки. Кулак просвистел рядом с ухом, второй удар слегка задел плечо. В тот же миг брюнет каким-то образом успел нырнуть за спину – обхватил руками, сжал от души. Белов еле успел перехватить кисть руки, давившей на горло. Ударил локтем назад, в живот: брюнет захрипел, захват ослаб. Александр высвободился: рывок, контроль, рычаг на локоть. Брюнет оказался вертким, но Белов без особых затей показал ему, что перелом – не лучшая идея.

Отпустил, отскочил на шаг назад.

– Медленно, – поморщился брюнет. – Слишком медленно.

Блондин кивнул.

– Любитель. Спортсмен. Петер, это не профессионал!

– А вдруг дурака валяет? – отозвался Хельтофф. – Ты бы что, не смог подыграть?

– Он думает. Сперва думает, потом делает. Профессионал работает на рефлексе, – наставительно заметил брюнет. – Будь он профессионалом, присел бы и швырнул меня через плечо. Если хочешь, вечером подстерегу его в коридоре – и проверю. Доской сзади, а?

Александр невольно почесал затылок.

– Не пойдет, – вздохнул следователь. – Что я твоему командиру докладывать буду? Прибит доской во внеслужебное время? Ладно, развлекайтесь, у меня работы полно.

Махнул рукой – и был таков. Блондин проводил его взглядом.

– Прибит доской? Надо попробовать…

И повернулся к Белову.

– Значит, так… Я – Ганс. Мелкий, который со мной, – тоже Ганс. Имена не перепутаешь?

– Александр, – представился замполитрука. – Ну… Постараюсь не перепутать.

Ганс-блондин хмыкнул:

– Уж постарайся. Ты в каком звании?

– Фельдфебель, если по-вашему.

Политический состав Белов решил на всякий случай не поминать.

– Ненавижу фельдфебелей! – с чувством выдохнул блондин. – Ох, как ненавижу! Ох, допекли!.. А я, стало быть, лейтенант.

– Александр не из старослужащих, – прикинул Ганс-брюнет. – Значит, какие-то курсы, может даже офицерские, досрочный выпуск. Я кстати, гефрайтер, но звание лишний раз прошу не поминать.

– С мелкого недавно нашивки содрали, – пояснил Ганс-лейтенант. – Кстати, не за дело. Ну что, пошли, Александр?

* * *

– Анекдот такой, – рассказывал Ганс-гефрайтер. – Даже не анекдот, реальный случай. Решил Генрих Харрер, который «категория шесть», новичка испытать на одной стенке. Тот его спрашивает: «Когда пойдем?» Генрих в ответ: «Завтра в шесть». А новичок не унимается: «Что с собой брать?» Харрер посмотрел на него грустно: «Веревку!» Ну, сходили они на стенку…

Отель остался позади. Прошли автостоянку, миновали дорогу и углубились в неровный, заросший кустами склон. Шли цепочкой, один Ганс впереди, другой сзади, Белов-комиссар посредине, вроде как под конвоем.

– Харрера потом спрашивают, как, мол, новичок? Тот подумал… «Ничего, – говорит, – только болтает очень много».

Все тропы когда-то кончаются. Поляна, вдали серый бок скалы, а прямо посреди – турник и высокая деревянная стенка. Белов оценил. По крайней мере, дыба в наличии.

– А веревка есть?

– Справа, – буркнул Ганс-лейтенант.

Веревка обнаружилась на дубе, крепкая с большим узлом внизу. Тем временем оба Ганса, скинув куртки, аккуратно уложили их на относительно сухой пятачок земли как раз под деревом. Туда же отправились кепи. Александр подумал и решил последовать примеру.

– Становись! – внезапно рявкнул Ганс-гефрайтер.

Белов принялся соображать, отчего командует младший по званию и следует ли ему подчиняться какому-то фашисту, но вдруг понял, что уже стоит плечом к плечу с блондином, причем точно по уставу – справа.

Гефрайтер прошелся вдоль строя, взглянул сурово.

– Готовы, суслики альпийские? Хоботы не поджимайте, не поможет. Объявляю программу тренировки. Сперва забег на три километра по пересеченной местности, пять минут отдыха – и отжимания… Нравится?

– Так точно! – двуязыко гаркнули хоботные суслики.

– Потом турник и веревка, будем меняться. Для новенького лекция на тему «Зачем скалолазу руки и ноги?» с последующим закреплением материала. Назад будете ползти, обещаю… Вопросы?

– А зачем это нужно? – не утерпел Белов. – Мне в Плётцензее гильотину обещали, так, может, лучше сразу, без мучений?

– Дать ему в ухо? – вкрадчиво проговорил блондин, но Ганс-гефрайтер помотал головой.

– Спрашиваете – отвечаем. Во-первых, Петер очень интересуется твоей подготовкой. На дохляка-интеллигента ты не похож, на профессионала тоже. Вот и погоняем тебя вдумчиво. Потом приедет его шеф и обязательно потащит тебя в горы. Любит он допросы на высоте в тысячу метров… А Плётцензее… Там не был, но в Дахау все равно тренировался… Я побегу первым, не отставайте.

Шагнул в строй, стал справа от лейтенанта.

– Нале-е-во! Бегом марш!..

* * *

В дверь постучали, громко и решительно, когда Александр только вышел из душа. Спрашивать «кто там?» не имело смысла. Что ему ответят? «Это мы, фашисты»?

Он шагнул к двери.

– Эй, я в одних трусах. Подождите, оденусь.

– Открывайте, Белов, – ответил голос Хельтоффа. – В трусах! Тоже мне удивили!

Следователь, переступив порог, окинул беглым взглядом разбросанные по номеру вещи.

– Скалолаза из вас не сделаем, но до траверса Хинтерштойсера я вас доволоку.

Усмехнулся, щелкнул пальцами.

– Шучу! В лучшем случае только до Козырька. Завтра дам вам брошюру, изучите всю местную географию… Кстати, о ваших трусах.

Подошел ближе, взглянул в глаза.

– Извините, если открою интимный секрет. Судя по рапорту тюремного врача, ваш шов от аппендицита – немецкий. Не знали? Хирурги в России и в Германии работают по-разному, у наших – очень характерная «елочка», не перепутаешь.

Белов сглотнул.

– Мне операцию делали в пять лет, в Москве… Может, врач был немец? Или в Германии учился?

Хельтофф покачал головой.

– А может быть, не в Москве, а все-таки в Берлине? Я показал то, что вы написали, знающему человеку. Немецкий для вас не родной, говорили и писали все годы вы на русском. Вполне возможно, если допустить, что ваш отец – политический эмигрант. Работал где-нибудь в Коминтерне, а после 1933-го перевез семью в Москву. Учились вы в русской школе…

– Не получается, – прервал его замполитрука. – Для коминтерновцев у нас отдельные школы. Даже интернаты есть, мы с одним таким дружили, в гости ездили. Преподавание там на немецком, хотя теперь и отдельный испанский класс открыли.