Курс на Юг - Борис Батыршин

«Почему чугунные бомбы для девятидюймовых орудий, которые имеются в арсенале, до сих пор не доставлены на мониторы, впустую расстрелявшие половину бомбовых погребов по чилийским корветам? – Hasta mañana сеньор, hasta mañana…»

Аста маньяна. Когда-нибудь потом. Завтра… может быть. Наверное.

Услыхав эту магическую формулу в очередной раз, Повалишин окончательно потерял самообладание и потянул из кобуры «кольт». Спасибо адъютанту, удержавшему его руку и не допустившему смертоубийства – но, если честно, тот мерзавец сполна заслужил свинцовую пилюлю! И как только Мигель Грау ухитрялся добиваться хоть чего-то в подобных условиях?

А сиеста? Ни одному бездельнику не приходит в голову, что в военное время можно позабыть о привычке устраивать отдых в середине дня, когда жара достигает пика? Конечно, вопить «Patria esta en peligro!» и «Victoria o muerte!», размахивая над головой никчёмными саблями – здесь на это любой горазд. А вот попробуйте-как убедить этих крикунов отказаться от полуденного отдыха…

Может, и правда, расстреливать? Отобрать пару десятков матросов-перуанцев из боевых, поставить над ними русского кондуктора – и «взвод, пли!» Разом забегают, тараканы усатые – «ла кукарача», как их тут называют.

Нельзя. Приказ выполнят, конечно, а вот потом…

А блокада сжимается всё теснее. Прошлой ночью чилийскую торпедеру видели уже на внешнем рейде. Пока, к счастью, никакого вреда она не нанесла – но что будет дальше? А у него для патрульной службы – всего пара паровых барказов с мелкими пукалками, да оснащённая на колене миноноска – поди, перекрой ими всю акваторию! Минных катеров должно было быть три, но два до сих пор на верфи – «hasta mañana», будь оно неладно…

Но сейчас – всё. День закончился, ночь, непроницаемо чёрная, тропическая, спустилась на город. В кабинете «адмиральского» особняка гораздо удобнее, чем в каюте на броненосном таране. Можно снять опостылевший мундир, потребовать кофе и хотя бы на часок отвлечься от дел. Раскрыть книгу и с головой уйти в древнюю культуру этого континента. Повалишин, к немалому своему удивлению, всерьёз увлёкся этой темой, и даже начал понемногу собирать библиотеку – в-основном, на французском и английском языках.

Вот, к примеру: альбом зарисовок, сделанных миссионером-католиком Ипполитом Русселем на Рапа-Нуи, затерянном в Тихом Океане острове, берега которого усеяны огромными каменными статуями. Несчётные века смотрят эти истуканы на подступающие волны, словно в тщетной попытке остановить их вечный бег. Остров, полный загадок и тайн, которые ещё предстоит разгадать будущим исследователям.

В последнее время Иван Фёдорович не раз представлял, как выйдет в отставку по окончании этой войны, как бросит военную службу, что перуанскую, что русскую – довольно уже, исполнил долг, как требует этого присяга! – и с головой уйдёт в науку археологию. А что? Приобретёт в Кальяо особнячок, может, и не столь роскошный, как этот – но адмиральская пенсия, которую сулил президент Перу, позволяет устроиться более, чем прилично. Перевезёт из слякотного Петербурга жену. Ирине Александровне пойдёт на пользу здешний мягкий климат – глядишь, и здоровье поправит, а то и понесёт, если Бог даст…

А сам Иван Фёдорович займётся организацией научной экспедиции – хотя бы на остров Рапа-Нуи, или Пасхи, как назвал его какой-то голландский мореплаватель. Выпишет из Московского и Берлинского Университетов энтузиастов-историков, мечтающих раскрывать загадки древних цивилизаций… Конечно, всё это потребует немалых средств, у университетских властей их наверняка нет – но можно ведь будет поискать меценатов, благотворителей, открыть подписку?

Он насмешливо покачал головой. Вот, в самом деле, размечтался, развёл маниловщину: «…а хорошо было, если бы вдруг от дома провести подземный ход или чрез пруд выстроить каменный мост, на котором бы были по обеим сторонам лавки…»

Нет, мечты – это, конечно, неплохо, но чтобы они стали реальностью, сначала надо выиграть войну. «Войну за гуано» – как её уже успели обозвать репортёры. Иван Фёдорович невесело усмехнулся, представив, как отвечает на вопрос: «за заслуги в какой кампании войне он удостоился столь высокого чина?» А ответишь – куда глаза деть от позорища?..

На крыльце брякнул дверной молоток – раз, другой третий. Иван Фёдорович взглянул на часы. Десять-тридцать пополудни – всё верно, на этот час назначено лейтенанту Гальвесу. Решительно, об отдыхе можно только мечтать….

Он поставил книгу обратно на полку, поплотнее запахнул старый персидский халат, привезённый с собой из России.

– Зови в столовую, приму там. – велел он вестовому, явившемуся с докладом о «посетителе к сеньору адмиралу. – И распорядись, чтобы кофе подали, что ли…

– …выйдете за волнолом и будете ходить длинными галсами, поперёк внешнего рейда. – объяснял Повалишин. – Если встретите неприятеля – пускайте сигнальные ракеты, а дальше по обстановке. Главное, чтобы на броненосцах успели подготовиться к отражению минной атаки.

Конечно, не дело адмирала инструктировать лейтенанта, как нести патрульную службу. Но перуанском флоте многое, если не всё, делается через пень-колоду. Лучше недоспать пару часов, чем просыпаться под взрывы мин под днищами твоих кораблей.

Гальвес наклонился к карте, выпрямился.

– А как же сети? Вы же распорядились поставить противоминные сети и на «Атауальпе», на «Манко Капаке» и на других кораблях!

Узнав, что в перуанском флоте понятия не имеют о таких полезных в современной морской войне приспособлениях, Повалишин немедленно отправил боцмана в сопровождении полудюжины матросов, изымать сети у рыбаков. Полотнища сшили, прицепили к нижнему краю чугунные ядра, наскоро оснастили корабли выстрелами, на которых сети выносились подальше от борта – и пожалуйста, вот вам импровизированная противоминная защита! Конечно, рыбацкие сети тонкие, и прорезать их можно обычным матросским ножом – но это всё же лучше, чем ничего.

– Сети – сетями, а бдительность никто не отменял. – ответил он. – Запомните, лейтенант: сначала сигнальная ракета, потом поворачиваете и идёте к блокшиву. Если за вами погонятся – отлично, подведёте преследователей под их огонь. Если отвернут и пойдут прочь – преследуете сами, время от времени обозначая свою позицию ракетами. Всё ясно?

– Да, сеньор адмирал! – Гальвес чуть каблуками не щёлкнул от усердия.

– То-то! Кстати, как там у вас мой Пивоваров?

По прибытии в Кальяо на минный катер, как и обещал Повалишин, поставили картечницу Норденфельда с пятью параллельно расположенными стволами. Один экземпляр этого чудо-оружия нашёлся в военно-морском арсенале, откуда его никто не хотел брать – не было людей, умеющих обращаться с этой редкостной для перуанского флота системой. Пришлось Повалишину командировать с «Тупака Амару» артиллерийского кондуктора Пивоварова, имевшего дело с картечницами Норденфельда ещё в Российском Императорском Флоте.

– Отличный служака, сеньор адмирал! – бодро отозвался Гальвес. – И артиллерист знающий: меня обучил обращению незнакомым оружием, а заодно, натаскивает понемногу по русскому языку. Вы же упоминали о стажировке в русском флоте после войны – вот я и решил подготовиться заранее…