Альпийская крепость - Богдан Сушинский

— Какие похожие судьбы, — как бы про себя пробормотала Софи.

— Простите, что вы сказали?

— Не существенно. Продолжайте, Мелита, продолжайте. Чувствую, что на самом деле сегодня должна была появиться не моя книга, а ваша, только уже в виде приключенческого романа.

Амазонка отшатнулась от нее и, неестественно как-то выпрямившись, гордо вскинув подбородок, произнесла:

— А что, возможно, и появится. — Но затем, словно бы опомнившись, вполголоса спросила: — Считаете, что эта моя судьба действительно могла бы стать судьбой какой-то героини?

— Почему «какой-то»? Вашей собственной, только уже книжной, — заверила ее Софи, чувствуя, что углубляется в тайные помыслы своей собеседницы. — Но сюжет пока что не завершен. Рассказывайте так, словно перед вами уже как минимум сотая страница романа.

— Только рассказ тут уже получится недолгий. Меня отвезли в Любляну, столицу Словении, где я окончила германскую разведывательно-диверсионную школу. Кстати, там я получила прекрасную подготовку, намного лучшую, нежели в школе Освободительной армии. В том числе и по приемам рукопашного боя. И кто знает, как сложилась бы моя судьба, если бы перед выпуском мне не посчастливилось встретить на улице профессора Беллини…

— Этого, нашего академика Беллини?

— Академиком он стал лишь полмесяца назад, причем исключительно благодаря стараниям все того же проходимца Ангела Боша.

— Вон оно что! Его восхождение тоже связано с моей защитой диссертации?

— Естественно. Понятно, что срабатывала и признательность за мое спасение, но сама идея возникла только после того, как Скорцени пригласил его к себе в Вену и, среди прочих дел, попросил позаботиться о вас.

— Впервые слышу, что Скорцени приглашал Ангела Боша к себе в Вену.

— Мы ездили вместе. В Девятнадцатом районе Вены, на Петер-Йорданштрассе, у Скорцени роскошная вилла[59]. В которой он нас и принимал. Только сразу предупреждаю, что во время их переговоров я не присутствовала.

— Их тайны меня уже не интересуют, Мелита.

В ответ девушка признательно улыбнулась.

— Знаю только, что, вернувшись в Швейцарию, наш Старый Конспиратор тотчас же поднял всех на ноги.

— Сомневаюсь, чтобы задание издать мою книгу Ангел Бош получил от Скорцени.

— Книгой своей вы как раз больше всего обязаны Михаэлю Лехману-Розенцвельду.

— Не может такого быть!

— Когда мы с Ангелом впервые лично встретились с этим Мойше-Сионистом, как его здесь называют студенты и коллеги, он заявил, что гроша ломаного не даст за вашу работу, пока не ознакомится с теми вашими публикациями, которые, после телефонных звонков Ангела, ему помогли найти в библиотеках Женевы, Цюриха и Берна. И выложил список, который я тотчас же сфотографировала миниатюрной, шпионской фотокамерой. Затем я точно также перенесла на фотопленку тексты всех статей. А тут сразу из двух библиотек запросили тексты вашей работы. Вот тогда отец и сказал мне: «Составляй рукопись и договаривайся с издательством. Двойная оплата за срочность».

— Так это ты выступаешь составителем моей книги?

— На последней странице об этом так и говорится, — развернула перед ней издание Мелита.

— Это был поистине королевский жест, королевский подарок, — признательно сказала Софи, благодаря Мелиту за ее старания.

— Понимаете в чем дело. Речь идет не только о вашей личности и том задании, которое получили от Скорцени лично вы. Просто у Ангела Боша такой характер, такая натура. Когда с просьбой к нему обращается кто-то из его немногих друзей, он не может ее просто так взять и выполнить. Он должен сделать это с выдумкой, с размахом, с блеском! Он должен перепахать все вокруг себя, всех поднять на ноги. Он обязан все сделать так, как способен сделать только он — «сербо-итальянец Ангел Бош из Триеста». Таковым уж является тот образ, в котором он постоянно живет. Но, кажется, я опять увлеклась?

— На сей раз нет, — попыталась успокоить ее Софи, понимая, что наконец-то оказалась на подступах к тайне самой личности «Ангела Боша из Триеста». Но было уже поздно, Мелита вновь обратилась к событиям прошлого.

— Дело в том, что в свое время мой отчим, погибший в сорок втором, как случайный прохожий, во время какой-то спонтанной перестрелки, преподавал в Белградском университете. И в его бытность Рауль Беллини, который в течение полугода читал там курс лекций, нередко бывало у нас в доме. Признаюсь, что тогда я была страстно влюблена в него. По-юношески, конечно, платонически.

— Ничего удивительного, в такого импозантного мужчину я и сама не прочь была бы влюбиться, причем не только платонически. Однако на сей раз извини ты.

— Понятно, что нашу встречу в Любляне я восприняла, как знак небес, и уговорила Беллини разыскать этого старого проходимца, моего незаконного отца. Особой надежды не питала; исходила из обычного житейского: «А вдруг!.». Единственное, что я знала тогда о нем — что он называет себя «сербо-итальянцем Ангелом Бошем из Триеста» и что связан с контрабандистами. Беллини сам скрывался в Любляне и от «муссолинистов», и от красных партизан-гарибальдийцев, тем не менее сумел выйти на какого-то местного заправилу, который, как оказалось, не просто знал Ангела Боша, но и ходил в его должниках. И вообще выяснилось, что одно имя Ангела приводило местных бандитов в трепет.

— Оказывается, такая слава тоже порой не лишняя, — сказала Софи только для того, чтобы как-то поддержать разговор.

— Еще как «не лишняя», — согласилась с ней Мелита. — Словом, Беллини связался с этим старым проходимцем, моим отцом, а тот — со Скорцени. И каковым же было удивление начальства разведшколы, когда однажды пришел приказ переправить меня в Германию, в личное распоряжение Скорцени, перед которым в школе благоговели. Но до поездки в Германию дело не дошло, в купе с германскими дипломатами меня переправили в Швейцарию, прямо в руки моему Старому Конспиратору, а точнее, законченному проходимцу. Богатому, всесильному, рисковому, уже через три месяца превратившему меня в подданную Швейцарской конфедерации. Причем оказалось, что трибунал Освободительной армии Тито приговорил меня к смертной казни за измену. Однако через своего белградского компаньона Ангел сумел связался с кем-то из приближенных командующего и приговор был отменен, а я, в чине старшего лейтенанта, вновь зачислена в агентуру контрразведки этой армии, как офицер, который до этого выполнял в тылу германцев специальное задание командования.

— Он что, действительно всесильный, этот наш Ангел?

— Связями своими, напористостью, умением держать людей в зависимости от своей воли.

В коридоре опять послышались грузные шаги, похоже, шел тот же человек, который недавно заставил их насторожиться. Мелита метнулась к двери и слегка приоткрыла их.